Бернард Монтгомери - Мемуары фельдмаршала

По подписи под этим обращением видно, что я был уже полным генералом, хотя прибыл в пустыню 13 августа генерал-лейтенантом. Меня повысили в звании за «выдающиеся боевые заслуги» после сражения под Аламейном и наградили орденом Бани.

Когда наши легкие войска продвигались вперед южнее Бенгази, произошел любопытный случай. Я ехал следом за передними бронемашинами, проводившими рекогносцировку; со мной было небольшое сопровождение. Мы опередили истребители, прикрывавшие нас сверху, и время от времени самолеты противника обстреливали дорогу на бреющем полете; место было небезопасное, и, пожалуй, мне там находиться не следовало.

Неожиданно я увидел догонявший нас грузовик, везший большую лодку; рядом с водителем сидел старшина ВМС, в лодке — несколько матросов.

Я остановил грузовик и обратился к старшине:

— Почему вы здесь? Понимаете, что находитесь среди передовых подразделений 8-й армии, что вы со своей лодкой возглавляете продвижение вперед? В настоящее время это очень опасная местность, а вы безоружны. Немедленно развернитесь и поезжайте обратно.

Старшина очень расстроился. Он получил приказ устроить «заправочный пункт» возле небольшой бухточки значительно севернее Мерса-Брега; небольшое судно должно было доставлять к этому пункту горючее, чтобы передние полки бронемашин могли заправляться; это был самый простой способ обеспечивать их маслом и топливом. Старшина объяснил это мне, умоляюще глядя, будто спаниель, просящийся на охоту за кроликами.

Потом он сказал:

— Не отправляйте меня обратно, сэр. Если бронемашины не получат горючего, они будут вынуждены остановиться, и вы упустите немцев. Можно я поеду дальше с вами? Тогда я буду в полной безопасности.

Этот старшина наверняка изучал психологию! Надо сказать, я ничего не знал об этих маленьких заправочных пунктах для бронемашин; этот превосходный план составили в штабе. Я взял моряков с собой и сопроводил до нужной бухты, где первый и заправился [157] у них горючим. Этого старшину я вспоминал часто; он работал в торговом флоте и состоял в дополнительном добровольном резерве ВМС; этот человек обладал высочайшим чувством долга, и Британия ни в коем случае не будет проигрывать войны, пока военно-морской флот может располагать такими людьми.

Сражение у Агейлы: 13–17 декабря 1942 года

С приближением к агейлскому плацдарму я ощутил у солдат 8-й армии некоторое беспокойство. Многие уже побывали там дважды, и оба раза Роммель, подготовясь, выступал на открытую местность и отбрасывал их назад. Поэтому я решил, что этим плацдармом нужно овладеть быстро; от долгого промедления боевой дух мог упасть. Атаковать этот плацдарм было трудно.

Я принял решение применить блеф и маневр и взбудоражить Роммеля до такой степени, чтобы он решил, что потеряет все свои войска, если примет бой. Ему придется беспокоиться о моральном состоянии своих солдат; после поражения под Аламейном они прошли в непрерывном отступлении больше тысячи миль; их вытесняли со всех рубежей, на которых они пытались закрепиться; их постоянно расстреливали с воздуха. Все это должно было снизить боевой дух войск Роммеля, настроить их на оборону, подумывать о рубежах, к которым можно отойти — как некогда обстояло дело с 8-й армией.

Учитывая сильную пересеченность местности на юге и трудность лобовой атаки, было явно предпочтительнее маневром заставить Роммеля оставить агейлский плацдарм и потом атаковать его на более ровной местности на западе; учитывая возможное падение боевого духа его войск, я считал, что это удастся, если действовать без промедления.

В первый эшелон на место 10-го корпуса выдвинулся 30-й; в последнюю неделю ноября я вместе с Лизом произвел рекогносцировку и отдал ему приказы, оставив все детали на его усмотрение. Главной задачей было продвижение Фрейберга с его новозеландцами мимо южного фланга противника к позиции севернее Марады и действия оттуда против арьергарда Роммеля; [158] одновременно с этим должна была начаться лобовая атака 51-й (шотландской) дивизии и 7-й бронетанковой. Начало операции я назначил на 15 декабря. Этот план представлен на схеме. Потом я решил вылететь в Каир для обсуждения с Александером дальнейших планов; кроме того, мне хотелось пополнить гардероб и привести себя в порядок после почти четырехмесячного пребывания в пустыне. В Каире я замечательно провел субботу и воскресенье, остановясь в британском посольстве. До прилета в Каир я понятия не имел, что неожиданно стал в некотором роде «знаменитостью»; мое появление на воскресной вечерней службе в соборе Святого Георгия, где я читал отрывки из Библии, вызвало немалое возбуждение. Я с удивлением обнаружил себя знаменитым, и было бы нелепо отрицать, что это было весьма приятно.

Когда вернулся в свой штаб, расположенный чуть восточнее Бенгази, я узнал, что приготовления к наступлению на агейлский плацдарм идут полным ходом. Как я и ожидал, противник занервничал и стал отводить итальянские войска к Буэрату — на следующий укрепленный оборонительный рубеж. Поэтому я решил ускорить намеченное наступление на два дня.

Все пошло замечательно. Противник стал отступать, едва мы начали лобовую атаку; однако новозеландцы к 15 декабря вышли ему в тыл, и вся танковая армия Роммеля оказалась между новозеландской дивизией и 7-й бронетанковой, мощно продвигавшейся вперед. Немцы разбились на маленькие группы и прорывались через бреши в растянутой позиции новозеландцев; 16 декабря весь день шел ожесточеный, беспорядочный бой, солдат с обеих сторон то брали в плен, то отбивали. В конце концов немецкая танковая армия прорвалась на запад, но понесла тяжелые потери от новозеландцев и атак с воздуха. Я приказал новозеландской дивизии остановиться для перегруппировки в Нофилии и преследовал армию Роммеля легкими войсками до хорошо укрепленных буэратских позиций.

Сражение у Агейлы завершилось; мы надежно держали в руках этот плацдарм.

В Джебеле возле Мекили у меня стоял 10-й корпус (Хоррокс) с большим количеством бронетехники. Авиация, размещенная на аэродромах Мартубы и тех, что находились южнее [159] Бенгази возле Агедабии, оказывала мощную поддержку нашим операциям.

Наша цель была достигнута.

Я перенес свой передовой штаб вперед, к Марбл-Арч, поближе к аэродромам Мердумы и штаб-квартире 30-го корпуса. Оттуда было удобно руководить рекогносцировкой буэратского рубежа и разрабатывать план наступления на Триполи.

Рождество 1942 года в пустыне

Теперь мы глубоко продвинулись в Триполитанию и находились более чем в тысяче двухстах милях от Аламейна, откуда начали наступать. Роммель и его войска Оси потерпели сокрушительное поражение. Египет находился в безопасности до конца войны.