Бернард Монтгомери - Мемуары фельдмаршала

27 апреля мне сообщили из военного министерства, что 24-го Гиммлер через шведский Красный Крест передал предложение о капитуляции.

Гиммлер указывал, что Гитлер безнадежно болен, а он (Гиммлер) имеет все полномочия для действий. Я не обратил особого внимания на это сообщение. Мне казалось, что приближавшиеся русские представляли куда большую опасность, чем побежденные немцы. Я знал, что германская война практически завершилась. Главная и неотложная задача состояла в том, чтобы со всей быстротой дойти до Балтийского моря, а затем сформировать фланг, обращенный на восток; это был единственный способ остановить русских, рвавшихся в Шлезвиг-Гольштейн, а оттуда — в Данию.

Теперь события развивались стремительно. Вечером 1 мая мы перехватили сообщение немецкого радио, что Гитлер умер на своем командном посту в Берлине и что своим преемником в качестве фюрера он назначил адмирала Деница. О Гиммлере даже не упоминалось; позже один из моих офицеров связи видел его в штабе Деница в Фленсбурге и понял, что он уже не играет ведущей роли в руководстве делами.

Днем 2 мая генерал Блюментритт, командующий всеми сухопутными силами Германии от Балтийского моря до реки Везер, прислал в штаб 2-й армии сообщение, гласившее, что на следующее утро он приедет с предложением о капитуляции своих войск. Он так и не появился, но вместо этого прислал радиограмму, что переговоры должны идти на более высоком уровне.

3 мая фельдмаршал Кейтель с согласия адмирала Деница прислал в мой штаб в Люнебургской пустоши делегацию для начала [356] переговоров о капитуляции. Группа прибыла в 11.30 утра. В нее входили:

генерал-адмирал фон Фридебург, главнокомандующий германскими военно-морскими силами;

генерал Кинцель, начальник штаба фельдмаршала Буша, который командовал сухопутными силами немцев на моих северном и западном флангах;

контр-адмирал Вагнер;

майор Фрайдель, штабной офицер.

Позже к этой четверке присоединился еще один штабной офицер, полковник Поллек.

Их привели к моему фургону и поставили под британским флагом, гордо развевавшимся на ветру. Я заставил их подождать несколько минут, а затем вышел из фургона и пошел к ним. Все они отдали мне честь под флагом Соединенного Королевства. Я знал, что немцы приехали капитулировать и что война закончилась. Немногие из тех, кто находился в связных и оперативных фургонах моего тактического штаба, смогут забыть волнение, испытанное ими, когда они услышали слабый «стук» немцев, которые пытались связаться с нами по командной радиолинии, чтобы получить от своей делегации инструкции по капитуляции.

Я спросил своего переводчика: «Кто эти люди?» Он ответил.

Тогда я спросил: «Чего они хотят?»

Адмирал Фридебург прочел мне письмо от фельдмаршала Кейтеля с предложением сдать мне три немецкие армии, отступавшие перед русскими между Берлином и Ростоком. Я отказался рассматривать это предложение, сказав, что эти армии должны сдаться русским. Я добавил, что, разумеется, если какие-то немецкие солдаты направятся к моему фронту с поднятыми руками, их автоматически возьмут в плен. Фон Фридебург сказал, что сдаваться русским немыслимо, потому что они — дикари, и что немецких солдат тут же пошлют на работы в Россию.

Я ответил, что немцам следовало подумать обо всем этом до того, как они начали войну, особенно до того, как они напали на Россию в июне 1941 года.

Затем фон Фридебург сказал, что они беспокоятся по поводу гражданского населения в Мекленбурге, подвергающегося грабежу со стороны русских, и что они хотели бы обсудить, как можно [357] спасти этих людей. Я ответил, что Мекленбург находится не в моем районе и что любые связанные с ним проблемы надо обсуждать с русскими. Я сказал, что они должны понять, что я отказываюсь обсуждать какие бы то ни было дела, связанные с ситуацией на моем восточном фланге между Висмаром и Домицем; в отношении этих дел им следует связываться с русскими. Затем я спросил, хотят ли они обсуждать капитуляцию своих сил на моем западном фланге. Они ответили отрицательно. Но их беспокоило положение гражданского населения в этих районах, и они хотели бы согласовать со мной какие-то схемы медленного отхода своих сил по мере наступления моих войск. Я отказался.

Потом я решил, что надо быстро перехватить инициативу. Я сказал фон Фридебургу:

«Вы согласны сдать мне все германские силы на моих западном и северном флангах, включая все силы в Голландии, Фрисланде с Фризскими островами, в Гельголанде, Шлезвиг-Гольштейне и Дании? Если Вы это сделаете, я приму это как тактическую боевую капитуляцию сил противника, противостоящих мне непосредственно, а также находящихся у них в тылу в Дании».

Он ответил, что не может согласиться на эти условия. Однако ему хотелось достичь какого-то соглашения относительно гражданского населения в этих районах; обсуждать это я отказался. Потом я сказал, что, если немцы отказываются от безоговорочной капитуляции всех сил в указанных мною областях, я отдам приказ о продолжении боев; в этом случае будет убито множество немецких солдат, не исключена и гибель гражданских лиц от артиллерийского огня и воздушных налетов. После этого я показал им карту с обозначенной на ней истинной боевой обстановкой на всем Западном фронте; они не представляли себе, как складывается ситуация, и были крайне подавлены. К этому времени я убедился, что мне будет не очень трудно склонить их к принятию моих требований. Но я подумал, что неплохо было бы устроить перерыв на обед, чтобы они могли подумать над моими словами. Я отправил их обедать в отдельную палатку, кроме них, на обеде присутствовал только один из моих офицеров. Фон Фридебург во время обеда плакал, остальные по большей части молчали. [358]

После обеда я снова послал за ними, и на сей раз встреча проходила в моей палатке для совещаний перед разложенной на столе картой боевой обстановки. Я начал встречу с предъявления ультиматума. Они должны безоговорочно сдать все свои силы в названных мною областях. Если они согласятся, я буду обсуждать с ними наилучший вариант оккупации этих областей и заботы о гражданском населении; в случае их отказа я продолжу боевые действия. Они сразу поняли, что я отвечаю за свои слова. Они не сомневались, что их положение безнадежно, но заявили, что не имеют полномочий соглашаться на мои требования. Однако теперь они были готовы рекомендовать фельдмаршалу Кейтелю безоговорочную капитуляцию всех сил на западном и северном флангах 21-й группы армий. Двоим из них предстояло отправиться в ставку Верховного главнокомандования, переговорить с Кейтелем и привезти мне его согласие.