Сергей Есин - Дневник, 2004 год

Вечером по телевидению была передача Александра Герасимова «Личный вклад». Там был очень занятный кадр, где чередовался показ ужасных событий в Ингушетии, когда боевики всю ночь держали в осаде Назрань, и антитеррористические маневры на Дальнем Востоке. С самолета сбрасывали танки, летали вертолеты, стреляли пушки, выбрасывая через дула, десятки и сотни тысяч рублей. Солдаты обедали вместе с президентом: солдатский обед с традиционным компотом. Легко в учении, тяжело в бою. Бедный Путин, ему за все приходится брать ответственность.

Весь день работал над Дневником, как же это меня изводит!

У меня собралась уже стопочка бумаг, связанных с тем шухером, который Путин навёл в деле присуждения Государственных премий. Кажется, та безответственная «малина», которая царила, заканчивается. По крайней мере, нашим деятелям искусства, в частности, особенно хорошо подлизывающимся к власти, станет значительно труднее награждать друг друга. В прессе уже есть комментарии по этому поводу, и довольно злые. Все как бы понимали, в чем дело, но помалкивали. Ни в чем по обыкновению не обвиняю В.В. А с него и взятки гладки.

Теперь, вместо двухсот Государственных премий, будет всего шесть: три по литературе и искусству и три по науке. Размер их запредельный: по пять миллионов рублей. Правда, каждая эта премия, в свою очередь, может быть поделена, по русскому обыкновению, на троих. Но всё равно, это не более 18 человек. Награждать будут как бы личность.

Судя по Указу, выдвигать и комментировать будут соответствующие общественные советы — по науке, по литературе, по искусству. Меня вдохновило и то, что высокий, из администрации начальник, разрабатывавший и комментирующий этот Указ президента, обещает внимательно посмотреть эти советы. В президентском совете по искусству люди, за некоторым исключением, облегченного качества. Наверху любят репрезентативные, которые показывают по телевидению, искусства. Конечно, если в них будет введен Киркоров или Верка Сердючка, лучше не станет.

27 июня, воскресенье. Пресса не дремлет, и это может всех только радовать. Какая пресса и с какой степенью точности, с каким ощущением своего долга и доброжелательности? Пресса пишет, как она хочет слышать.

Не успел я приехать с дачи, а у меня в почтовом ящике уже вырезки. Кто их мне кладет, я уже писал. Среди вырезок — Ашот собирает для меня только культуру — есть несколько репортажей о вручении наград в Кремле. Не забыли в них и меня. Вот что пишет корреспондент «Коммерсанта» Андрей Колесников. Статья начинается с опасения корреспондента, что в зале он видит мало привычных ему, и привычных этому залу, лиц. Когда корреспондент пригляделся, то обнаружил, что все не так уж плохо. Как все же высокопринципиальная и неангажированная пресса выдает себя в оговорках и светской болтовне. «Но все-таки посмотришь повнимательнее — и вот же, здесь и режиссер Марк Захаров, и пианист Николай Петров. Все наши!» Как скоро выяснилось, не все. Идет довольно долгое описание церемонии, потом эпизод с Евтушенко, когда он вспоминает свою мать и некую женщину со станции Зима, которая в войну поделилась с ним хлебом, и теперь в памяти поэта женщина эта символизирует Россию. Потом были еще описания, орден получал не один «не наш». Не нашим был художник Шилов. «И только после этого свой орден («За заслуги перед Отечеством» четвертой степени) получил ректор Литинститута Сергей Есин. Стоя у микрофона, он вспомнил ту самую маму поэта Евтушенко, которая отправила сына на станцию Зима, дав тем самым обильную (духовную) пищу для воспоминаний и реминисценций, которые кормят его до сих пор. Через много лет мама пришла в Литературный институт, где ее сыну вручили диплом о высшем образовании.

— Это был диплом советского образца, — заявил Сергей Есин. — Мы гордимся этим качеством и стараемся сохранить его в нашем институте, как и все лучшее, что у нас есть.

То есть получается, что диплом поэту так и не отдали». Вот врун и, главное, врет в прямой речи. Не дай Бог, если Зинаида Куприяновна встретит его когда-нибудь на том свете. Язык вырвет за враньё!

28 июня, понедельник. Пришлось ехать на работу, идет аттестация, и утром первым будет мой семинар. Провел своих с довольно большой строгостью, но все же остался недоволен, хотя и второй курс, но нет ощущения крепости мысли. Я пока надеюсь только на Женю Ильина и, может быть, на Романа Подлесских. На всякий случай застращал и своих любимчиков: Никитина, Аксенова и Олега Иванова. Дай Бог, что-то в них всех проснется, все отчаянно молоды, нет опыта.

Очень странное впечатление произвел семинар С.Чупринина и Т.Бек, там какая-то распря между руководителями и двумя парнями: Стасом Ефросининым и Романом (в свое время фамилию не вставил, а теперь уже и не вспомню). Весь семинар читал свои стихи, и я заметил, что у этих парней стихи не самые плохие, а даже, наоборот, наиболее приближенные к жизни, по крайней мере это не только лирические переживания по поводу половой проблемы, а нечто более значительное, глубокое, а иногда сатирическое. Ребята не без ерничества, думают по-своему и требуют, чтобы их убедительно переубедили. А переубеждать лучше всего практикой.

У меня на столе в кабинете коробка конфет и письмо. Все знают, что сладкое я люблю. Но по себе знаю, что когда кому-нибудь хочешь сделать приятное или как бы отблагодарить, то в первую очередь делаешь это для себя. Собственный залет в будущее. Вот это трогательное письмо. Конфеты передарил, каюсь.

« Многоуважаемый Сергей Николаевич!

В том году Вы предоставили мне уникальную возможность — поступить в Ваш институт, хотя я этого и недостойна. Если говорить честно, я вообще не рассчитывала на поступление, думала, что меня не возьмут по причине здоровья. Сегодня, когда я заканчиваю первый курс, я выражаю Вам, Сергей Николаевич, огромную благодарность и искреннюю признательность. Я знаю, что вопрос о моём поступлении в первую очередь зависел от вашего решения. Вы могли не предоставлять мне возможность попробовать свои силы — курс и так набирался довольно большой, — но Вы это сделали.

Надеюсь, что я оправдала оказанное мне доверие. Ещё раз огромное Вам спасибо!

Надписал и отослал с письмами книги муфтию Равилю Гайнутдину и ректору Людмиле Алексеевне Вербицкой. Вместе с Дневниками отослал и книгу Самида Агаева. Но за то, что Самид без моего разрешения не пришел на аттестацию и уехал в отпуск, ему попадет.

В три часа был экспертный совет. Практически разбирали несколько уже разобранных ранее проектов. Наконец-то стали голосовать не поднятием рук. И сразу же Мысина не получила новых денег на свой проект, довольно, впрочем, безумный по отзывам, и зарубили еще одного искателя: это один из работников комитета, конторы по зрелищам и шествиям, который хочет еще и антрепризы. Я, естественно, упрощаю и утрирую.