Ярослав Иосселиани - Огонь в океане

Вербовский долго смотрел в перископ «Камбалы», идущей почти в кильватере, но далеко сзади конвоя, который, очевидно, даже не подозревал о нашем присутствии в районе своего следования.

В отсеке все избегали смотреть друг другу в глаза. Стыдно было не только за провал, но я за бахвальство и самоуверенность, в которой каждый из нас в той или иной мере неоднократно расписывался еще в базе, на переходе и даже на позиции.

Казалась, ничто уже не могло нас развеселить. Но на войне, оказывается, бывают неожиданности, которые нельзя предусмотреть.

— Транспорт взорвался, тонет! Одновременно со словами командира мы отчетливо услышали два отдаленных раскатистых взрыва.

— Что случилось?

— Он же видит, что мы не можем, вот и решил сам утонуть, — довольно некстати рассмеялся лейтенант Любимов, вызвав прилив нового гнева у Вербовского.

— Транспорт на мине взорвался, — бросил командир, закончив пространное нравоучение съежившемуся, как загнанный в ловушку кролик, штурману.

— Нет, не то, — решительно возразил Иван Акимович, — транспорт утопила «Зубатка».

— Нет, — упорствовал Вербовский, — «Зубатка» должна быть гораздо южнее.

— Так она, видно, пошла навстречу врагу... Командир остался при своем мнении, хотя, как потом выяснилось, транспорт действительно потопила подводная лодка «Зубатка», которой командовал старший лейтенант Александр Девятко.

Весть о том, что фашистский транспорт погиб, молнией облетела все отсеки. Люди, казалось, совсем позабыли о своей боевой неудаче.

Словно деревянной кувалдой били по легкому корпусу подводной лодки, — до нашего слуха начали доходить звуки отдаленных подводных взрывов.

— Право руля! Ложиться на курс десять градусов! Хм, и немцы тоже, как и наш Иван Акимович, думают, что их атаковала лодка, — ухмыльнулся Вербовский, опуская перископ. — Начали бомбить море...

— Они преследуют лодку, — Ставкеев твердо стоял на своем. — Во всяком случае, хорошо, что мы поворачиваем на обратный... А то утопила «Зубатка», а, не ровен час, отлупить бомбами могут нас. Куцему всегда попадает больше всех.

— Да, правда, совести-то у фашистов... — начал было Любимов.

— Отставить болтовню! — грубо оборвал его Вербовский. — Непонятная у вас страсть к болтовне...

Новые взрывы глубинных бомб еле улавливались. Постепенно их вовсе не стало слышно. Мы отошли к северу.

Вербовский вызвал меня в кают-компанию. Там уже были Иван Акимович и Любимов, разложивший на столе крупномасштабную карту района боевых действий.

— Давайте проанализируем графически ваше предложение и мои действия! — с ходу предложил командир.

По смягченному тону я понял, что с ним уже побеседовал Иван Акимович.

На карте были вычерчены несколько возможных вариантов атаки при различных способах боевых действий. После тщательного изучения тех и других Вербовский, к его чести, признал, что мое предложение, хотя и не полностью обеспечивало гарантированную и успешную торпедную атаку по транспорту фашистов, было наиболее целесообразным. Он принял вину за срыв атаки на себя, хотя львиная доля ее лежала и на Сазонове, и на Калякине, и на мне. Ведь не кто другой, как я, помощник командира, был ответствен за слаженную и четкую работу центрального поста, который не выдержал испытаний. А центральный пост — это мозг подводной лодки. От его четкой работы зависит успех в бою.

Ошибки, способствовавшие срыву атаки, были с большой тщательностью разобраны не только непосредственными виновниками, но и остальными товарищами. Подводники, выполнявшие свои обязанности отлично, были поощрены приказом командира, несмотря на то, что корабль в целом не имел боевого успеха.

Оставшиеся дни пребывания на позиции не принесли ничего нового. Мы больше не имели встречи с транспортами и судами фашистов. «Камбала» повернула курсом в базу.

Возвращались мы ранним летним утром. Солнце еще не .успело осветить верхушки гор, амфитеатром окружавшие наше место базирования.

В войну у подводников выработалась традиция, по которой лодку, возвращавшуюся из боевого похода с победой, встречал весь личный состав соединения, независимо от того, в какое время суток она входила в базу. Нам такая торжественная встреча не полагалась. Нас должен был встретить лишь командир дивизиона. Однако лишь только мы показались в бухте, нас засыпали поздравлениями с береговых постов наблюдения. На кораблях выстроились стройные ряды матросов, старшин, офицеров. На многочисленных мачтах взвились флажки — сигналы с поздравлениями.

— Что это? — невольно вырвалось у Вербовского.

— Вероятно, недоразумение, — спокойно ответил Станкеев.

— На всех кораблях и постах позывные «Зубатки»! — внес пояснение доклад сигнальщика.

Произошло недоразумение.

— Поднять наши позывные! — не без досады скомандовал Вербовский сигнальщикам.

На всех кораблях, словно по единой команде, сигналы были спущены, но взамен их немедленно взвились новые флажные сочетания, адресованные нам: «Поздравляем с благополучным возвращением, желаем успехов!»

Мы ошвартовались у небольшого пирса, рядом с плавбазой «Нева», на которой размещался штаб соединения. На носовую надстройку «Камбалы» поднялся командир дивизиона капитан второго ранга Успенский, опытный и умный моряк. Он принял доклад Вербовского, пожал ему руку и поздравил с благополучным возвращением из похода. Ни в выражении его лица, ни в голосе не было и намека на нашу неудачу. Но мы отлично понимали свое положение. И, казалось, в то утро все нам говорило о невыполненном долге перед Родиной.

— Прошу выстроить весь экипаж на верхней палубе! — обходя с рукопожатием людей, оказавшихся на носовой надстройке лодки, приказал комдив.

После обычных приветствий Успенский коротко рассказал подводникам о том, что с минуту на минуту ожидается доблестная подводная лодка нашего соединения, победительница «Зубатка». Она уничтожила итальянский танкер и немецкий транспорт с войсками и вооружением.

— Вы себя, конечно, чувствуете несколько... неловко, — комдив понизил тон: — Имели встречу с противником и не смогли его утопить. Но это не должно омрачать праздника, который подарила нашему дивизиону «Зубатка». Да и вы еще будете иметь возможность скрестить оружие с врагом. Главное, извлечь правильный урок. Ваш поход должен послужить уроком, школой, наукой.

В конце бухты показалась подводная лодка. На мачтах взвились флажные сигналы поздравления. Оглашая бухту бравурными звуками, на плавбазе духовой оркестр заиграл встречный марш. Комдив простился с нами, сошел с борта и побежал к соседнему пирсу, чтобы встретить победительницу.