Валерий Меницкий - Моя небесная жизнь: Воспоминания летчика-испытателя

Мне предстояло провести отстрел пушки с новыми боевыми зарядами. Из Жуковского до Луховиц я долетел на вертолёте, в тот же день мы должны были вернуться обратно.

Отстрел прошёл успешно и со стороны выглядел очень эффектно: мощные заряды разбили цель, сложенную из берёз, в щепки. Картина этого разрушения, сопровождаемая грохотом взрывов, вспышками трассирующих зарядов и летящими во все стороны деревьями, произвела неизгладимое впечатление на командира вертолёта — неплохого, кстати, лётчика. Он такой отстрел видел впервые в жизни и был так им эмоционально потрясён (хотя в общем-то это был рядовой испытательный полёт на боевое применение), что, выразив восхищение моим боевым мастерством, предложил это дело отметить чистым спиртом. Я, разумеется, отказался, напомнив ему, что нам ещё предстоит лететь обратно. Командир (а он к тому времени был уже слегка выпивши) не сильно огорчился моему отказу, что-то буркнул вроде «я сейчас вернусь» — и пропал.

Ждал я его довольно долго. Наконец он появился с шумной компанией сослуживцев, мы загрузились в вертолёт и полетели. Через какое-то время командир попросил меня немного «порулить», а сам нырнул в салон и присоединился к царившему там веселью. Отсутствовал он довольно долго, и я начал всерьёз беспокоиться — самостоятельно я на вертолёте никогда не летал. Оказалось, беспокоился я не зря: когда я попытался призвать к выполнению своих обязанностей лётчика и техника, выяснилось, что они уже «выпали в осадок». Такого поворота событий я не ожидал. Остановить вертолёт в воздухе я не мог, это вам не автомобиль, хочешь не хочешь, надо лететь. Ситуация безвыходная.

Я конечно, нервничал, пока летел, но что я пережил, когда сажал вертолёт, не берусь описать. Напряжение было такое, что мои пассажиры даже протрезвели, осознав всю опасность положения. Сажать вертолёт мне пришлось по-самолётному, но уж как сумел. Расслабился только после того, как вертолёт коснулся колёсами полосы и замер.

О случившемся мне пришлось доложить Федотову и Гудкову. Командира вертолёта, естественно, уволили, а мои товарищи ещё долго удивлялись, как это я, никогда не летавший на вертолёте, смог не только долететь из Луховиц до Жуковского, но и благополучно сесть. Везение мне помогло и в тот раз. А ведь всё могло закончиться плачевно.

Кстати, выпивохам нередко помогает сложившееся общественное мнение: раз лётчик — значит, обязательно много пьёт. При встречах со мною всем хочется знать, насколько правдоподобно это утверждение. Порою слышишь диаметрально противоположное, что лётчик вообще не должен употреблять алкоголь.

В советские времена всё было однозначно. В глазах общественности лётчик должен был быть идеальным: не пить, не курить, не позволять себе ничего лишнего.

Я, бесспорно, могу гордиться тем, что меня называли одним из самых непьющих лётчиков МАПа (Министерства авиационной промышленности), да и на фирме я слыл трезвенником. Многие знали, что меня даже бесполезно уговаривать выпить. Но тем не менее я отношусь довольно демократично к употреблению вина как к средству расслабления. Другое дело, что эти дозы, как я уже говорил, не должны превышать тех норм, которые могут повлечь за собой негативные явления. Вот и всё. Злоупотребление и переход через определённые рамки рано или поздно заканчиваются плачевно.

Сегодня американские пилоты активно борются за здоровый образ жизни — они не курят, что очень важно, и практически совсем не употребляют спиртного, даже несколько банок пива у них считаются криминалом. И они, очевидно, правы. Но, повторюсь, я не вижу большого греха в умеренном употреблении алкоголя, это одно из лучших расслабляющих средств, способствующих нормальной работе сердечно-сосудистой системы и нормальному пищеварению. Если бы медицина нашла иные способы благотворного воздействия на нервную систему, не имеющие побочных эффектов и позволяющие уйти от излишней сосредоточенности, то алкоголь стал бы не нужен. Но поскольку медицина таких средств пока не знает, лётчикам остаётся единственное проверенное и испытанное веками средство — вино.

Людям с неуравновешенной психикой, с повышенным давлением и возбудимостью даже сами врачи советуют выпивать на ночь по 30–40 граммов коньяка. А за границей едва ли не нормой приличия считается принять после обеда рюмку водки или бальзама. Поэтому, как говорится, всё относительно.

Как я уже говорил, злоупотреблял я мало, но когда что-нибудь случалось в полёте, такое бывало.

Спомпирует, например, двигатель, и ты не знаешь — то ли он сгорел, то ли не сгорел (скорость повышения температуры достигает 150–250 градусов в секунду, а стрелка указателя останавливается на ограничительной линии, оставляя тебя в неведении). Естественно, в такой ситуации нервная система испытывает громадное напряжение. И ты выкуриваешь за ночь больше пачки сигарет, а наутро тебе говорят, что всё нормально, проявили плёнки, обработали, ты действовал правильно… Словом, всё о’кей! Двигатель цел.

Конечно, есть люди, которым всё «до фонаря». Кто-то может спокойно после такого играть в шашки, шахматы, нарды. А другой «вломит» пару стаканов и идёт спать. И наутро — как стёклышко. Никаких переживаний! Может, ему и скажут, что он допустил ошибку, но он-то не мучил себя целую ночь и не бичевал до полного нервного истощения. Поэтому я считаю, что вполне пристойно снять с себя напряжение старым испытанным способом, не вводя организм в «штопор».

А какой праздник на столе без горячительного! Не зря же древние не обходили его своим вниманием. Необходимо, чтобы человек периодически чувствовал себя раскрепощённым. И пока не создано на земле иных расслабляющих средств (не будешь же употреблять наркотики, которые действительно губительны для организма!), люди будут пить спиртное. В умеренных дозах оно полезно. И во мне, как я уже говорил, всегда боролись два противоречивых чувства. С одной стороны, чтобы бросить курить, я бросил пить и сейчас практически не пью. Хотя, будучи курсантом, когда нам категорически запрещалось пить, я, как и все, бывало, выпивал, нарушая устав. Это, конечно, было неправильно. Но и начальство могло бы предоставлять больше льгот будущим офицерам. Например, давать увольнение не на три-четыре часа, за которые можно было только успеть сходить в кино или пройтись по улице с девушкой, а потом мчаться на КПП, а на сутки, чтобы можно было сходить куда-нибудь в гости и остаться там или пулей смотаться домой, благо Москва рядом. Такое увольнение могло стать той отдушиной, которая позволяет организму восполнить нервные потери от постоянных нагрузок, которые мы испытывали в армии.

В отношении же курения, я считаю, надо быть более жёстким. Никотин подрывает здоровье лётчика, может быть, даже сильнее, чем алкоголь. Но в своё время в моду вошло понятие, что лётчик обязательно должен быть заядлым курильщиком. Я не знаю, откуда это пошло, но после первого самостоятельного вылета курсант обязательно должен был подарить своему инструктору пачку хороших папирос — «Казбек» или «Беломор», доказывая тем самым, что он вошёл в когорту лётного состава, и этим символическим жестом отдавая дань уважения инструктору, который научил его летать.