Джон Андерсон - Че Гевара. Важна только революция

До этого момента, пишет Гевара Линч, он думал, что его сын «все тот же мальчик, который попрощался с нами в 1953 году в Буэнос-Айресе». Теперь он знал, что ошибался, и стал видеть Эрнесто в новом свете.

В другой раз Гевара Линч спросил сына, не планирует ли тот вновь заняться медициной. Улыбнувшись, Че ответил, что, поскольку у них одинаковое имя, отец вполне может заменить его в качестве врача: повесить вывеску врача и «начать убивать людей без всякого риска». Че посмеялся собственной шутке, но отец требовал от него ответа, и в итоге сын высказался более серьезно: «Что до медицинской карьеры, то, могу сказать, я давным-давно ее оставил. Теперь я воин, работающий над укреплением правительства. Что будет со мной дальше? Я даже не знаю, в какой стране сложу голову».

Гевара Линч был озадачен и лишь намного позже понял значение последней реплики Че. «Прибыв в Гавану, Эрнесто уже знал, какова его судьба».

В недоумении пребывал не только отец Че, но и некоторые старые друзья и знакомые. Поначалу они были в восторге от его партизанских подвигов, но восторг сменился ужасом, когда люди узнали о том, какую роль Эрнесто играет в казнях.

Татьяна Кирога жила теперь в Лос-Анджелесе: она вышла замуж за кузена Чичины Джимми Року, который некогда был соседом Че по комнате в Майами. В начале января они отправили Геваре телеграмму с поздравлениями по поводу победы революции. «Я послала телеграмму в Ла-Кабанью, она обошлась мне в пять долларов, — вспоминала Татьяна. — Я запомнила сумму потому, что тогда это были для меня большие деньги, я была студенткой. Но я потратила их, чтобы поздравить Эрнесто. А потом узнала об убийствах в Ла-Кабанье. Я никогда не чувствовала себя так ужасно. Мне хотелось умереть».

Как бы ни была велика «необходимость» революционных трибуналов, они немало способствовали ухудшению отношений Гаваны и Вашингтона. Фидель разражался упреками: как может страна, бомбившая Хиросиму, называть то, что делает он, кровавой баней? Почему никто не выступал, когда убийцы, которых сейчас судят, творили свои жестокости? Комментируя слухи о том, что на него готовят покушение, Кастро заявил, что, если его убьют, революция выживет: за ним стоят товарищи, которые готовы его заменить, товарищи «еще более радикальные», чем он. Если кто-то и сомневался, на кого он намекает, то Фидель тут же развеял эти сомнения, объявив, что его «преемником» избран Рауль. Учитывая, что массовая казнь в Сантьяго произошла совсем недавно, в этом заявлении Фиделя содержался зловещий намек. Хотя официальное назначение Рауля министром революционных вооруженных сил произойдет только в октябре 1959 г., де-факто он уже был начальником штаба кубинских войск. А какое же место тогда отводилось Че? В посольстве США внимательно и с нарастающим чувством тревоги следили за его поступками и речами.

27 января на организованном НСП форуме в Гаване Че произнес речь под названием «Социальная программа повстанческой армии». После этой речи не осталось сомнений, на каких позициях он стоит. Для тех, кто осознал значение этой речи, она стала, возможно, самой важной из всех выступлений революционных лидеров с момента их прихода к власти, включая речи Фиделя.

Че заявил, один из «проектов» — «вооруженная демократия» — уже осуществлен, но еще очень многое предстоит сделать. Закона об аграрной реформе, изданного за два месяца до того в Сьерра-Маэстре, недостаточно, чтобы выправить положение. Революция должна отдать долг крестьянам, ведь за их счет шла война. Нужно провести настоящую аграрную реформу. Саму систему владения землей нужно изменить — как было предусмотрено кубинской конституцией 1940 г., — и, проводя реформу в жизнь, революция должна считаться с «народом».

«Закон, запрещающий латифундизм, станет делом организованных крестьянских масс». [27]Более того, нужно отказаться от конституционного требования компенсации владельцам экспроприированной земли. «Если аграрная реформа будет проводиться по этому принципу, то она, по-видимому, окажется несколько медленной и дорогостоящей». Также Кубе необходимо освободиться от зависимости от экспорта сахара, пройдя процесс быстрой индустриализации; только тогда страна сможет освободиться от капиталистического господства США. «Мы должны развивать индустриализацию страны, не игнорируя при этом вызываемые ею многочисленные проблемы. Но политика поощрения промышленного развития требует определенных таможенных мер, которые защитили бы нарождающуюся промышленность, и внутреннего рынка, способного поглотить новые товары. Этот рынок мы можем увеличить не иначе как предоставлением доступа к нему основным массам крестьянства, крестьянам, не обладающим покупательной способностью, но имеющим потребности, которые должны быть удовлетворены и которые пока еще не могут быть покрыты покупками».

«Какими же средствами мы располагаем, чтобы осуществить заявленную программу? У нас есть Повстанческая армия, и она должна стать нашим первым, самым положительным и самым мощным орудием борьбы, и мы должны разрушить все, что еще остается от батистовской армии. И надо хорошо понимать, что делается это не из чувства мести и не только из чувства справедливости, но исходя из необходимости обеспечить достижение всех этих завоеваний народа в кратчайшие сроки».

И наконец самое главное: Че раскрыл свое представление о континентальной революции, чем не только бросил вызов общекоммунистической теории о борьбе масс под руководством партии, но и призвал к вооруженной борьбе по всему полушарию. «Есть нечто более интересное, о чем я хотел бы сказать в заключение, — о том примере, который означает наша Революция для Латинской Америки, и об уроках, которые вытекают из разрушения ею всех кабинетных теорий. Мы доказали, что небольшая группа решительных людей… способна одержать верх над регулярной армией и окончательно ее разгромить. Это главный урок. Есть и другой урок, который должны извлечь для себя наши братья в Америке, экономически принадлежащие к такой же категории аграрных стран, что и мы. И он заключается в том, что необходимо осуществлять аграрные революции, вести борьбу в деревне, в горах и уже оттуда нести революцию в города… Революция вынесла приговор латиноамериканским тиранам, потому что они — такие же враги народных режимов, как и иностранные монополистические предприятия».

Гевара закончил речь призывом к «духовному единству» всех стран Америки; «союзу, который выйдет за рамки обычной болтовни и воплотится в действенную помощь нашим братьям, предоставив в их распоряжение наш опыт».

Речь Че стала не чем иным, как громким призывом к будущим революционерам всего полушария и скрытым объявлением войны интересам Соединенных Штатов.