Джон Андерсон - Че Гевара. Важна только революция

7 февраля правительство Уррутиа одобрило новую кубинскую конституцию. В ней имелось положение, созданное специально для Че: согласно ему, любому иностранцу, воевавшему против Батисты в течение двух и более лет и имевшему ранг команданте в течение года, предоставлялось кубинское гражданство. Спустя несколько дней Че официально стал гражданином Кубы.

Принятие конституции совпало с первым кризисом внутри кубинского правительства. Фидель поссорился с кабинетом Уррутиа из-за указа о запрете национальной лотереи и нежелания правительства вновь открыть публичные дома и казино, которые были закрыты после захвата власти. Теперь безработные устраивали гневные демонстрации, а Фиделю меньше всего хотелось, чтобы от него отвернулись «трудящиеся», которых он называл своими избирателями. «Сферу развлечений», являвшуюся весьма значимой частью кубинской жизни, нужно было реформировать, но, по мнению Кастро, делать это следовало постепенно, предоставляя тем, кто лишился работы, возможность переквалифицироваться и получить новую работу. Фидель настаивал, что кабинет должен отменить свое решение, и гневно угрожал, что в противном случае найдет «собственный» выход из тупика. Осознав, что Фидель собирается вершить дела так, как ему угодно, независимо от мнения кабинета, премьер-министр Миро Кардона подал в отставку. А займет его кресло не кто иной, как Фидель Кастро.

Прежде чем «принять» эту должность, Фидель потребовал от Уррутиа особых полномочий «в управлении политикой правительства», и Уррутиа покорно согласился их предоставить. Затем был издан закон, понижающий минимальный возраст для занятия высокого государственного поста: с тридцати пяти до тридцати лет. Теперь и Че, и Фидель (одному было тридцать, другому тридцать два) могли занимать министерские посты. 16 февраля Фидель вступил в должность премьер-министра и в своей речи пообещал кубинцам «перемены». К концу февраля президент Уррутиа стал во всех отношениях чисто номинальной фигурой; истинным кубинским лидером теперь безусловно был Фидель.

Че был более конкретен, говоря о «переменах». В статье в «Революсьон», озаглавленной «Что такое партизан?», опубликованной через три дня после вступления Фиделя в должность, он утверждал, что у повстанческой армии есть право определять политическое будущее Кубы, и снова исподволь проводил мысль о необходимости радикальной аграрной реформы. Гевара воспевал образ партизана как «в первую очередь, борца за свободу». «Почему партизан дерется?… Партизан — реформатор общества. Партизан берет в руки оружие в яростном протесте против социальной системы». В статье Че впервые выступил с пропагандой партизанской войны в сельской местности, увязав ее с важнейшей миссией революции в будущем. Чтобы сражаться, писал он, партизану нужна определенная тактика, необходимы места, куда он может пробраться, спрятаться, ускользнуть и также где может рассчитывать на поддержку населения. Все это подразумевало сельскую местность, где, по совпадению, главным социальным вопросом было владение землей. «Партизан — это в основе своей и прежде всего революционер-аграрий. Через его посредство реализуется желание крестьянских масс быть собственниками земли, собственниками средств производства, скота — всего, за что они боролись годами, потому что оно составляет их жизнь от рождения до смерти».

Именно по этой причине, продолжал Че, боевым знаменем новой кубинской армии, рожденной в кубинской глуши, стала аграрная реформа, которая «неуверенно началась в Сьерра-Маэстре», затем была перенесена в Эскамбрай и теперь, после того как «о ней забыли в министерских кабинетах», двинется вперед благодаря «твердому решению Фиделя Кастро, который даст "Движению 26 июля" его историческое определение». «Это движение не является родоначальником аграрной реформы, но оно осуществит ее. Оно проведет реформу во всей полноте, пока не останется ни одного безземельного крестьянина, ни одного клочка невспаханной земли. И тогда возможно, у движения не будет больше необходимости продолжать существовать, так как оно исполнит свою историческую миссию».

Завершающий пассаж являл собой первый предупредительный сигнал «Движению 26 июля» о том, что с ним, возможно, будет покончено ради «единения» с другими политическими силами, а именно — с Коммунистической партией.

Тем не менее вольнодумный Че Гевара, не являвшийся членом партии, вызывал некоторое беспокойство у ортодоксальных партийцев. Его тезис о «передовой роли» повстанческой армии и видимое пренебрежение ролью рабочего класса и традиционной коммунистической партийной организации были просто кощунством, а настойчивая пропаганда партизанских методов ведения войны и аграрной реформы выдавали маоистское влияние. И все же, несмотря на вызывающие беспокойство симптомы впадения в ересь, Че очевидно являлся другом и союзником, и именно ему НСП была обязана политической возможностью стать рука об руку с Фиделем — возможностью, которой иначе могло бы и не представиться.

В то же время партия сохраняла политические амбиции и хотела избежать полного подчинения Фиделю. Уже в конце января 1959 г. появились первые признаки скрытой борьбы за власть между коммунистами и «Движением 26 июля». В выпуске от 8 февраля «Боэмия» опубликовала небольшую статью о «первом внутреннем кризисе со Дня Свободы»: неожиданном уходе в отставку Калисто Моралеса назначенного Че военным губернатором Лас-Вильяс.

Все дело было во вновь разгоревшейся вражде между лас-вильясским отделением «Движения 26 июля» и местной коммунистической организацией. Но, как сообщалось, свою роль сыграли и расистские настроения. Революционер-радикал Моралес был оскорблен существовавшей в Санта-Кларе расистской кастовой системой. Он сел в бульдозер и лично пробил ограждение вокруг центральной площади — зоны «только для белых», — а вскоре вступил в открытый конфликт с руководством местного и регионального отделений «Движения 26 июля». Воспользовавшись ситуацией, к нему на помощь прибыл Феликс Торрес, глава НСП в Лас-Вильяс, и, по словам Лолиты Россел, подруги Алейды, Калисто скоро подпал под влияние Торреса. От греха подальше, Фидель поспешил снять Калисто с должности.

Этот случай высветил один из аспектов конкурентной борьбы между «Движением 26 июля» и НСП, начавшейся по всей стране, но с увольнением Моралеса сложившаяся в Лас-Вильяс ситуация не была разрешена. Торрес вел очень агрессивную кампанию в поддержку компартии, что в итоге дало свои плоды: НСП одержала победу в этой провинции, чем оттолкнула множество жителей Вилья-Клары и разожгла антиправительственные настроения. Уже вскоре разгневанные члены «Движения 26 июля» в Эскамбрае возьмут в руки оружие и начнут контрреволюционный мятеж, а затем волнения перекинутся в другие регионы, получат поддержку ЦРУ, правительство Кастро начнет кампанию по подавлению беспорядков, официально назвав ее «Борьба с бандитами». Она будет продолжаться до 1966 г., когда войска Фиделя наконец истребят последних мятежников.