Джон Андерсон - Че Гевара. Важна только революция

Че говорил, а Бустос про себя задавался вопросом: каким образом он будет координировать доставку продовольствия из Аргентины в Ньянкауасу? И как он будет сотрудничать с Помбо, если тот находится вместе с Че в лесу? Все эти планы не казались Бустосу реалистичными.

Потом Че сказал Бустосу, что сейчас самое главное, чтобы он благополучно вернулся в Аргентину и принялся за работу, потому что обстановка неспокойная: партизаны обнаружены, убит солдат, и теперь только вопрос времени, когда к ним нагрянут военные.

Нагрянули они через два дня, 23 марта, и Че записал в дневнике, что события в тот день были «почти боевые». Гевара расставил засады по всему периметру лагеря, и в восемь утра к нему прибежал Коко с докладом, что они напали на отряд солдат, убили семерых, а двадцать одного, в том числе четырех раненых, взяли в плен. Также они захватили приличное количество оружия. Помимо того, в руках партизан оказался документ, в котором описывались планы действий военных. Узнав из него, что они собираются наступать в два этапа, Че сразу отправил нескольких партизан в засаду на другой берег реки. Одновременно он приказал Инти Передо — который хорошо проявил себя и которого Че стал прочить в лидеры боливийцев — допросить двух взятых в плен офицеров, майора и капитана. Впоследствии Гевара записал: «Они болтали как попугаи».

Че сдержанно отзывался об этом военном успехе: его беспокоило, как они будут доставлять провизию в условиях, когда подходы к Ньянкауасу перекрыты, а партизаны вынуждены оставить свой лагерь, бросив запасы. Другой проблемой, и весьма серьезной, была неисправность радиопередатчика: они получали сообщения, но сами передать ничего не могли.

На следующий день солдаты не появлялись, но прилетел самолет и обстрелял «Каса де Каламина» с воздуха. Че снова направил Инти допросить офицеров, а потом приказал освободить пленников.

Партизанская «семья» с самого начала жила не особенно дружно, но после случая дезертирства напряжение между боливийцами и их кубинскими товарищами возросло. Надежность четырех оставшихся из присланных Мойсесом Геварой боливийцев — Пако, Пепе, Чинголо и Эусебио — открыто ставилась под вопрос, и вскоре с ними стали обращаться пренебрежительно. 25 марта Че сказал «добровольцам», что если они не будут работать, то не получат еды. Он отказал им в выдаче табака, а личные вещи отдал «другим товарищам, которым они нужнее». В этот же день Че выбрал название для своей маленькой армии: «Армия национального освобождения».

В последующие дни партизаны в основном занимались поисками пропитания. Разведчики пришли с вестями, что невдалеке от лагеря бродят солдаты. Мало того, у дома Альгараньяса видели сразу около шестидесяти военных и вертолет. 27 марта Че записал: «Новости шли одна за другой, ими был забит эфир, было много официальных сообщений, в том числе репортаж о пресс-конференции Баррьентоса». Он отметил, что военные нагло заявляют, будто убили пятнадцать партизан и четырех захватили в плен, в том числе и двух «иностранцев». Че решил отправить первое официальное сообщение от повстанцев, чтобы опровергнуть утверждения военных и одновременно подтвердить факт присутствия партизан.

«Ясно, что либо дезертиры, либо пленные заговорили, — писал Гевара. — Но мы не знаем, что именно они рассказали… По всем признакам, Таню засекли, а значит, пошли прахом два года отличной и кропотливой работы… Посмотрим, что будет дальше».

А дальше последовал ураган событий, который смел все планы Че и заставил его включиться в войну, начавшуюся почти случайно, из-за череды ошибок и неудач. Теперь у него не было иного выбора, кроме как сражаться, постоянно совершать переходы и пытаться выжить. Именно так он проведет оставшееся ему время жизни.

Начало партизанской войны в Боливии потрясло страну. Правительство объявило мобилизацию. Сначала Баррьентос отзывался о партизанах пренебрежительно, но потом ухватился за добытые в их лагере сведения, чтобы заявить о вторжении иноземных захватчиков, коммунистических агентов Кастро, и воззвать к патриотическим чувствам сограждан. Сыграть на ксенофобии, чтобы настроить гражданское население против партизан, было в этой чрезвычайно националистично настроенной стране весьма эффективным приемом. Баррьентос будет постоянно разыгрывать эту карту, и то же станут делать военные.

Пока что Че в ответ на эту пропаганду мог только посылать официальные сообщения от партизан. Судя по радионовостям, военные точно знали, где находится группировка. Гевара приказал бойцам вырыть пещеры для хранения оружия в новом лагере, который они назвали «Муравьед», потому что подстрелили там это животное.

Тем временем на Кубе для участия во «второй стадии» операции проходили подготовку более двух десятков партизан, но Боррего в их числе не было. Хотя он, вместе со своим родственником Энрике Асеведо, умолял Фиделя разрешить им поехать в Боливию, однако Кастро отказал. Присутствие партизан было преждевременно обнаружено, сообщил Фидель, и ситуация слишком нестабильна; более того, потеряна прямая связь с Че, поэтому сейчас невозможно благополучно доставить к нему новых бойцов. В своем дневнике, подводя итоги марта, Че лаконично записал: «В этом месяце было много событий». Далее он анализировал состояние своих бойцов и текущее положение дел и отмечал: «Очевидно, нам придется уходить раньше, чем я думал…»

Теперь все дни они проводили на марше или же искали убежища от военных. 10 апреля партизаны снова совершили нападение на солдат, открыв стрельбу по приблизившемуся к ним взводу. «Вскоре пришли дурные вести, — записал Че, остававшийся во время боя на командном посту. — Рубио, Хесус Суарес Гайоль, был смертельно ранен, он умер, когда его принесли в лагерь, пуля попала ему в голову». Были убиты трое солдат, еще несколько ранены и взяты в плен. Допросив пленников и определив, что навстречу им движется еще много военных, Че решил не снимать засаду. К полудню появились новые солдаты и тоже угодили в ловушку. «На этот раз, — писал Гевара, — убиты семеро, ранены пятеро и в плен взяты двадцать два».

Как вспоминает Бустос, Че оставил тело Рубио лежать всю ночь посреди лагеря. Никто не подходил к телу, но его невозможно было не видеть — мрачное напоминание о том, что может ждать каждого из них. На следующий день, после того как Че сказал несколько слов о храбрости Суареса Гайоля — а также о его роковой невнимательности, — Рубио похоронили. Пленников отпустили, передав офицеру «Коммюнике № 1» от Че, в котором тот объявлял, что Армия национального освобождения начинает военные действия.

С неохотой Че вынужден был признать, что в новостных сообщениях может быть большая доля правды: военные обнаружили первый лагерь партизан и нашли фотографии и другие свидетельства их присутствия. Туда привезли журналистов, и 11 апреля Че слушал по радио, как один из репортеров описывает обнаруженную им в лагере фотографию мужчины — «безбородого и с трубкой». Похоже, речь шла о фотографии Че, но пока что никто не раскрыл, что это он. Двумя днями позже в новостях сказали, что США направляют в Боливию военных консультантов, якобы без всякой связи с борьбой против партизан, а в рамках долгосрочной программы военной помощи Боливии. Че ни на секунду в это не поверил и записал с надеждой: «Мы можем стать свидетелями первых событий нового Вьетнама». 20 апреля ему был нанесен новый удар: Дебре и Бустос были захвачены войсками, когда попытались уйти с линии фронта в небольшую деревню Муюпампа.