Эллиот Рузвельт - Его глазами

Так же, как и в Касабланке, Майк Рейли со своими людьми позаботился о том, чтобы район конференции был отгорожен колючей проволокой. Большинство участников конференции разместилось в гостинице «Мена хауз», которую, по-видимому, строил архитектор викторианской эпохи. Отец поселился на вилле нашего посла Кирка, а Чан Кайши с женой и Черчилль, прибывшие днем раньше, заняли соседние виллы. Думаю, что, несмотря на колючую проволоку, Майк пережил во время Каирской конференции немало волнений: в его представлении Каир просто кишел политическими фанатиками, которые с удовольствием убили бы любого или даже всех руководящих деятелей, поселившихся по соседству, в пригороде Мена.

Около половины одиннадцатого штабная машина доставила меня к вилле Кирка. Я отправился прямо к отцу, который в это время еще завтракал в постели. У него был бодрый, отдохнувший вид. Я спросил его, что происходит на конференции.

— Что происходит? Очень многое. Очень многое!

— А именно?

— Как тебе сказать… Я познакомился с генералиссимусом Чан Кайши, ездил осматривать пирамиды, получил телеграмму от Дяди Джо…

— Вот как! О чем же?

— Он сообщает, что будет в Тегеране в следующее воскресенье, двадцать восьмого.

— Значит, встреча определенно состоится?

— Как будто, — сказал отец, отправляя в рот кусок яичницы и подмигивая мне.

— Как тебе понравился генералиссимус Чан Кайши?

Он пожал плечами. — Впечатление примерно такое, как я и ожидал. Они с женой обедали у меня вчера и потом сидели часов до одиннадцати. Он знает, чего он хочет, и понимает, что не может получить всего, что хочет. Но мы что-нибудь придумаем. — Отец отодвинул поднос. — Помоги мне, Эллиот, — он оперся на мою руку, встал и начал одеваться, продолжая разговаривать. В это время я стащил с подноса несколько кусочков поджаренного хлеба и налил себе кофе.

— Уже состоялось два пленарных заседания с участием Объединенного совета начальников штабов. Но эти совещания носили, пожалуй, слишком официальный характер. Во всяком случае, действительное положение в Китае, в Бирме, в Индии не обсуждалось. Из вчерашней беседы с супругами Чан Кайши я узнал больше, чем за те четыре часа, что я провел на заседаниях с Объединенным советом начальников штабов.

— Что же ты узнал?

— Я узнал, что война не ведется и почему она не ведется. Что бы там ни писали газеты, войска Чан Кайши вовсе не дерутся. Он утверждает, что его войска не обучены и не имеют вооружения — и нетрудно ему поверить. Но этим все же нельзя объяснить, почему он так упорно мешает генералу Стилуэллу обучать китайские войска. И этим нельзя объяснить, почему он держит сотни тысяч своих лучших солдат на северо-западе, на границах Красного Китая.

Вошел камердинер Артур Приттимен, вынес поднос и вернулся, чтобы помочь отцу одеться.

Отец продолжал говорить. Он рассказывал о трудностях снабжения, о сопротивлении англичан строительству дороги Ледо, [6] Дорога, строившаяся союзниками для снабжения Китая по суше, взамен захваченной японцами Бирманской дороги. (Ред.) о нежелании англичан вести наступление через бирманские джунгли, о проблемах, связанных с доставкой грузов по воздуху через Гималаи, и об огромных потерях, которыми сопровождаются эти транспортные операции. Мне приходилось раньше беседовать со многими летчиками Воздушного транспортного корпуса, которые досконально знали условия работы на китайско-бирманско-индийском театре, и слышать от них очень много жалоб. Я рассказал об этом отцу. Он кивнул головой.

— Да, работать там — не шутка, — сказал он. — Тихоокеанский театр называют забытым театром. Но по сравнению с китайско-бирманско-индийским театром это самое оживленное место на свете. Здесь нельзя позавидовать никому, начиная со Стилуэлла и кончая последним из его подчиненных. На их долю выпало вести большую войну почти с пустыми руками. Нельзя винить их, если они забывают, что сейчас самое главное — война в Европе и что, как только мы ее выиграем, центр тяжести передвинется по направлению к Японии и Филиппинам. По направлению к Стилуэллу он никогда не передвинется, но мы не можем порицать генерала за то, что он пытается добиться этого. На днях я видел Стилуэлла на штабном совещании и попросил его как-нибудь урвать время, чтобы побеседовать со мной наедине. Я даже не представляю себе, что делалось бы сейчас в Китае, если бы не он. Фактически, конечно, в Китае задача сводится к одному — надо, чтобы Китай продолжал воевать, сковывая тем самым японские войска.

Я спросил, что делают англичане на китайско-бирманско-индийском театре.

— Я предполагал, что с появлением Маунтбэттена там начнутся большие дела, — заметил я.

Отец улыбнулся.

— Вероятно, и Маунтбэттен так думал, — ответил он. — Сейчас он пытается заполучить достаточное количество десантных судов для нападения на Андаманские острова.

— Андаманские острова? Это где же?

— Послушать Черчилля, так это важнейший стратегический пункт к востоку от его любимых Балкан. Острова эти расположены в Бенгальском заливе, у Южной Бирмы. Англичане рассчитывают использовать их в качестве базы для наступления на Рангун.

— Но ведь, очевидно, все наличные десантные суда предназначаются для второго фронта, который должен быть открыт весной?

— Поверишь ли, Эллиот, англичане опять начинают высказывать всяческие сомнения насчет западного фронта.

— Насчет операции «Оверлорд»? Но ведь мне казалось, что в Квебеке этот вопрос был уже окончательно решен!

— Всем нам так казалось. И вопрос действительно был решен. Но Уинстон продолжает говорить всем о своих сомнениях.

— Чем он их объясняет?

— Он по-прежнему носится с планом вторжения через Балканы. «Общий фронт с русскими», изволите ли видеть. Генерал Маршалл… очень терпелив, очень вежлив и очень тверд. Мне кажется, что Уинстон начинает сильно недолюбливать Джорджа Маршалла. Он понял, что как бы он себя ни держал заискивал, убеждал, сердился, — Маршалл все же предпочитает стратегию удара прямо Гитлеру в зубы.

— Не позавидуешь тому, кому приходится спорить с английским премьер-министром.

— А ведь я знаю человека, — сказал отец, — который заслуживает медали за то, что умеет ладить с Черчиллем. Это — Айк Эйзенхауэр.

— Кстати! — воскликнул я. — Это напоминает мне…

— Что? — спросил отец. — И, пожалуйста, говори поскорей, потому что в одиннадцать, то есть всего через пять минут, у меня назначена встреча с Объединенным советом начальников штабов.

— Ты всерьез говоришь, что Айк заслуживает медали?

— Конечно, всерьез, но он отказывается от наград. Когда Макартур был награжден медалью Почета, мы предложили такую же медаль Эйзенхауэру, но Айк отказался принять ее. Он сказал, что эта медаль дается за личную доблесть, а он не проявил никакой доблести.