Гвидо Кнопп - История триумфов и ошибок первых лиц ФРГ

При этом надо заметить, что Эрхард вовсе не был толстяком: при росте 1,76 метра его вес колебался между 77 и 82 килограммами. Однако круглое лицо, высоко поднятые плечи и короткая плотная шея, исчезающая под хорошо выраженным двойным подбородком, обеспечили ему такое прозвище. Однако по этому поводу Эрхард никогда не беспокоился.

Настолько же символичным атрибутом внешности Эрхарда была дымящаяся сигара. Для многих современников сигарный дым, сопровождавший Эрхарда, символизировал дымящие заводские трубы стремительно растущей немецкой промышленности. Людвиг Эрхард был страстным курильщиком. В день он выкуривал от 10 до 15 сигар, к глубокому сожалению его жены госпожи Луизы. Между тем курить он начал в 1930 году именно благодаря ей, госпожа Эрхард считала, что курить сигары — «это очень уютно». Британская газета «Daily Mail» однажды назвала Людвига Эрхарда «немецким Черчиллем». Немецкая сигарная индустрия подхватила эстафетную палочку и гордо сообщила потребителям, что Черчилль выкурил за 60 лет 22 километра сигар, а Эрхард 21.5 километра всего за какие-то 27 лет. Сигары Эрхарда назывались пышно, например, «Черная мудрость» или «Немецкое единство». Эрхард не отдавал предпочтение какой-то особой марке сигар, он курил то, что было под рукой. С 1948 года ему редко приходилось самому покупать себе сигары, и местные, и иностранные поклонники заваливали его замечательными сигарами в знак высокого уважения. Они были уверены в том, что подарок будет к месту, Эрхарду тяжело давался отказ от удовольствия выкурить порцию хорошего табака.

Эрих Менде, бывший с 1963 по 1966 год министром по общенациональным вопросам и вице-канцлером в правительстве Эрхарда, однажды даже был вынужден аккуратно намекнуть шефу, что не приличествует проводить обход почетного караула бундесвера с сигарой в зубах. Бывший офицер и кавалер рыцарского креста Менде строго следил за подобными проявлениями военного этикета. В пленарном зале бундестага тоже царил строгий запрет на курение. Так что Эрхард часто был вынужден поспешно тушить сигару в кадке с комнатной липой перед тем, как войти в зал.

На подобные человеческие слабости Людвига Эрхарда немцы охотно смотрели сквозь пальцы, ведь он был их маскотом [11] Маскот — олимпийский талисман. — Прим. ред. , талисманом Федеративной республики. Он являл собой девиз, ставший жизненной философией целого поколения: «Благосостояние для всех!»

Также — «Благосостояние для всех» — называлась и книга, в которой Эрхард описывал свою концепцию социальной рыночной экономики. Однако эта удобная формула была придумана не самим Эрхардом, но фраза «благосостояние для всех» объединила все то, что олицетворял собой для немцев Эрхард.

Простой девиз превратил книгу в бестселлер. В течение короткого времени она была переведена не только на английский, французский и испанский языки, но и на русский, шведский, японский и даже вьетнамский языки. Когда Людвиг Эрхард держал в руках первый экземпляр своей книги в русском переводе, он проговорил: «Надеюсь, туда не вкралась ошибка. Было бы неприятно узнать, что вместо социальной рыночной экономики там написано социальная экономика Маркса». [12] По немецки Marktwirtschaft и Marxwirtschaft соответственно. — Прим. пер.

Фраза «благосостояние для всех» имела успех не только в продаже книги. Лозунг помог ХДС, который использовал его во время предвыборной кампании, добиться в 1957 году абсолютного большинства голосов. Людвиг Эрхард при этом был награжден должностью вице-канцлера. Профессор был в зените своей славы. Теперь он хотел большего.

Понукаемый скорее окружением, а не собственным честолюбием, Эрхард вбил себе в голову, что должен сменить Аденауэра на посту канцлера. Однако 80-летний «старец из Рёндорфа» не думал о том, чтобы добровольно покинуть свое кресло. В сущности, он вообще не хотел никакого преемника, но Эрхарда — меньше всего. Результатом стала многолетняя жестокая борьба за должность канцлера.

Без сомнения, Людвига Эрхарда вместе с Конрадом Аденауэром и Теодором Хойсом можно причислить к крупнейшим основателям Федеративной Республики Германия. Аденауэр в качестве канцлера проводил политику политического и военного укоренения молодого государства в союзе стран Западной Европы, несмотря на все протесты оппозиции. Этим он обеспечил свободу, по крайней мере, западной части Германии — пусть даже ценой разделения страны, Людвиг Эрхард обеспечил политику Аденауэра с экономической точки зрения. Без растущего благосостояния вряд ли демократия в ФРГ развивалась бы так же спокойно и стабильно. «Аденауэр построил политический остов, Эрхард позаботился о внутренней отделке», — заметил Гюнтер Диль, работавший тогда в федеративном отделе прессы. Эра Аденауэра всегда была одновременно и эрой Эрхарда.

Аденауэр хорошо это знал, так же как и то, что Эрхард оказался важной тягловой силой для правительства и ХДС. Таков был Эрхард — уверенный в себе пропагандист социальной рыночной экономики.

Добрая фея одарила его звучным, глубоким голосом, приятным «франконским» говором и ораторским даром. «Когда я говорю свободно, я налаживаю контакт, когда я говорю естественно, я завладеваю вниманием людей и в большинстве случаев их одобрением», — так сам Эрхард оценивал себя в телевизионном интервью 1963 года. «Нет необходимости долго говорить. Они должны увидеть меня». Это было точно! Именно в этом состояла сила Эрхарда. О его восхитительных ораторских способностях писала еще Элизабет Нёлле-Нойман: «Кто-то сказал мне однажды, что слушал доклад Эрхарда в Канаде, среди канадцев, которые не знали немецкого языка, но все утверждали, что понимают его».

Облик Эрхарда и его способ произносить речь часто были более убедительны, чем собственно содержание речей. А в них Эрхард, как это и полагается профессорам, не стремился облегчить слушателям понимание. Его риторика была расплывчатой, туманной, подчас труднодоступной. «Свои речи он часто нашпиговывал экономическими терминами, словесными излишествами и статистическими данными, все это часто было выше уровня понимания публики», — сообщает его последний личный помощник Хорст Фридрих Вюнше, сегодня заведующий Фондом Людвига Эрхарда. Однако слушателям это нравилось, как и возвышенный стиль речь профессора. Эрхард извлекал выгоду из своей несокрушимой репутации, которой в те времена в Германии обладал человек, носящий профессорское звание.

Как «тягловая сила» ХДС он до сих пор оставался незаменимым в каждой предвыборной кампании. Эрхард наслаждался огромной популярностью, и это делало его в глазах Аденауэра еще опаснее. Потому что не только сам Эрхард, но и его собственная партия, ХДС, ее потенциальный партнер по коалиции и широкие массы общественности видели в министре экономики и вице-канцлере прямого наследника старого канцлера. Для своей задачи — стать преемником во дворце Шаумбург еще не уставшего от своей должности канцлера Аденауэра — Эрхард воспользовался поддержкой публицистов. В частности, Ганс-Хенинга Ценке, воинствующего журналиста Герда Хассенкампа, Курта Стевеса и Антониуса Йона из журнала «Вельт», Клауса Эммериха и Фритца Ульриха Фака из Франкфуртер Альгемайне», до некоторой степени к этому сообществу примкнул и Герт Бицериус, ответственный редактор «Цайт». По ассоциации с партизанскими войсками, сыгравшими свою роль в марте 1920 года во время путча Каппа, маленькую группу журналистов называли «бригадой Эрхарда».