Валерий Кубасов - Прикосновение космоса

Рюмин ворчит, надоела эта писанина, у нас намечались сегодня более приятные дела, например составить на завтра суточный рацион питания. Здесь хоть фантазию можно проявить — благо на станции изрядный запас и выбор продуктов.

Отрываем от ленты радиоавтомата кусок «со свежей» радиограммой: ясно, корректируют программу на завтра. Подплываем к стенке станции, где растянута простыня ежедневного плана, расписываем его по часам и минутам цветным карандашом, чтобы было нагляднее... Хотя и без этого знаем, что завтра предстоит напряженнейший день...

Земля: Как дела у «Орионов»?

«Орион-1»: Находимся в спускаемом аппарате «Союза-35». Готовимся к проведению теста СОУД. Сейчас включим интегратор... Берци! Осталось десять секунд... Включаем!

Земля: Как изменились параметры?

«Орион-1»: Незначительно. По-моему, на одну десятую упало давление горючего.

Земля: ...И окислителя. Это нормально.

«Орион-1»: Принято... Дайте, пожалуйста, нам в 14. 25 сверку времени!

Земля: Принято.

«Орион-1»: В 13. 50 мы включили газоанализатор.

Земля: Принято. Двадцать секунд... десять!.. Сверка времени! 14.25.00.

«Орион -1»: Часы отстают на полсекунды.

Земля: «Орион-2»! Включай ручную ориентацию!

«Орион — 2»: Включил ручную ориентацию.

«Орион -1»: Двигатель не включился.

Земля: А блокировки сняты у тебя?

«Орион-1»: Конечно.

Земля: А ручная ориентация была включена?

«Орион-1»: Была включена ручная ориентация, а как же! Транспарант горел.

«Днепр-2»: Что-то новое...

Из радиопереговоров Центра управления с экипажем орбитального научного комплекса «Салют-6» — «Союз-35» — «Союз-36».

...Второе июня, понедельник. Мы поднимаемся, как обычно, в 8 часов по московскому времени. И почему это на Земле понедельник называют тяжелым днем? Наверное, потому, что ему предшествует отдых — воскресенье. А у нас выходной был разве что по календарю — нормальный рабочий день, такой же, как и другие. Поэтому и понедельник не кажется нам тяжелым. Как всегда, с утра осмотр станции, завтрак, сеанс связи. Надо бы поговорить насчет фотографирования:

— Земля, Земля! Я — «Орион». Разрешите нам сфотографировать расстыковку со станцией перед спуском.

Следует уклончивый ответ: пленки мало, надо экономить.

— Пленка у нас есть! — информируем Центр.

Действительно, на станции много всевозможной пленки; пожалуй, ее количество даже трудно учесть... С каждой экспедицией, да и на транспортных кораблях продолжают присылать все новые партии кино- и фотоматериалов. Только что «Днепры» передали в ЦУП, что необходимы какие-то светофильтры для продолжения программы наружных съемок, их пообещали прислать сразу же со следующим транспортным кораблем.

— «Орионы»! «Днепры»! Добрый день, как поживаете? — выходит на связь Алексей Елисеев.

— Отлично.

— «Орион-1»! По главному твоему вопросу: просим не проводить фотографирование. Объясню почему; мы провели коррекцию орбиты, выбрали район для посадки. Очень хороший район выбрали, мягкое место...

На станции дружный смех: мы-то знаем — изменение орбиты из-за фотографирования будет настолько малым, что этим можно и пренебречь. В Центре, видимо, не слышат нашу реакцию, потому что Елисеев как ни в чем не бывало продолжает:

— Вы понимаете, посадка — дело тонкое, чувствительное к разным деформациям орбиты. И давайте...

— Поняли,— перебиваю я,— если вы не хотите...

— Мы не хотим никакой неопределенности. Сегодня все уже рассчитано, границы района посадки определены, группы поиска оповещены, в этом месте вас ждут.

— Надо так понимать, что следующему кораблю вы дадите это сделать,— все еще пытаюсь иронизировать. Елисеев осторожничает:

— Валерий Николаевич, давай сегодняшним днем жить! У нас ведь есть уже такие фотографии...

Эх, не дают мне еще разок снять станцию! Что ж, раз Центр управления на это не соглашается, придется отказаться от съемки. С сожалением соглашаюсь:

— Да знаю я, что есть!.. Хотелось бы самому...

Конечно, самодеятельность при выполнении операций, могущих привести к изменению орбиты, недопустима. Только Центр управления, который держит в руках нити управления многочисленными средствами, колоссальными коллективами людей, может принять решение по вопросам такого рода.

Во время полетов на Центре лежит огромная ответственность: ЦУП дежурит день и ночь, когда орбитальный комплекс проходит через зону радиовидимости и когда связи с космическими объектами нет. В Центре не бывает нерабочего времени: круглые сутки группы Центра находятся на боевом посту, готовые в любую минуту помочь космическому кораблю и его экипажу, поддержать его советом, а иногда и просто добрым словом...

В переговорах с Землей мы часто обходимся без позывных: специалисты Центра управления, операторы связи, руководители — наши старые знакомые, и мы легко узнаем их по голосу. Многие космонавты — и летавшие, и те, которым полеты еще предстоят,— участвуют в управлении, ведь это тоже тренировка. И «земляне» не только узнают нас по голосам, но и безошибочно определяют, какое у кого настроение, насколько мы устали... Под конец дня обычно слышим:

— «Днепры» и «Орионы»! На сегодня хватит, пора отдыхать.

— А может быть, продолжим? — вопрошали мы с надеждой.

— Мы-то готовы, да медицина возражает! — отвечал за всех заменитель руководителя полета Виктор Благов. — Завтра у нас еще много работы,— добавлял он.

С Виктором Благовым мы знакомы еще с 1959 года, с того времени, когда я работал в коллективе проектантов, где занимались пилотируемыми космическими кораблями — «Востоками», потом «Союзами»... Виктор пришел туда вскоре после меня. Помню, как вместе ходили на комсомольские собрания, обсуждали подчас фантастические идеи будущих полетов, искали решения проблем, ставших сейчас уже хрестоматийными; сегодня они отражены в непреложных правилах управления, в документации. Каждого из нас, тогдашних сотрудников отдела, судьба на долгие годы связала с исследованием и освоением космического пространства, и это стало нашей профессией, смыслом всей нашей жизни.

Когда для управления полетами понадобились специалисты, хорошо знакомые с системами кораблей, многие наши коллеги подключились к новому делу. Среди них и Виктор Благов. И вот теперь мы часто слышим его голос во время сеансов связи...

С руководителем полета Алексеем Станиславовичем Елисеевым меня тоже связывают многие годы совместной работы, еще с той поры, когда мы были кандидатами в космонавты. Теперь на Алексее лежит ответственнейшая миссия: ведь Центр управления полетом — это мозг всего космического комплекса, отсюда осуществляется руководство находящимися на орбите космонавтами, автоматическими системами космических кораблей и станций. В его ведении многочисленные пункты слежения, разбросанные но территории нашей страны и акватории Мирового океана, огромный арсенал средств связи, хранения и переработки информации, вычислительной техники... Чтобы руководить полетом, нужно обладать железной выдержкой, огромным запасом знаний, держать в своей памяти пожелания и стремления, возможности всех многочисленных служб, по-деловому твердо и в то же время дипломатично поправлять иногда и нас, космонавтов, когда наши предложения отходят от разработанного плана полета.