Валерий Шаров - Приглашение в космос

© Валерий Шаров, 2003

© В. Секачёв, 2003

© дизайн Виктор Монетов, 2003

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

©Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес ( )

В книге использованы фотоматериалы В. Горчакова, В. Ештокина, А. Замятнина, А. Карзанова, М. Лемхина, С. Сергеева, из архивов семьи П. Беляева, семьи Я. Голованова, личных архивов М. Бурдаева, Р. Коцана, А. Леонова, М. Новикова, В. Реня, а также ИТАР-ТАСС, Associated Press, NASA, Института космического телескопа (США).

Особая благодарность Российскому государственному научно-исследовательскому испытательному Центру подготовки космонавтов имени Ю. А. Гагарина и ГНЦ РФ Институту медико-биологических проблем РАН за предоставленные для работы над книгой информацию и фотографии.

Книга была уже готова, – я искал издателя и публиковал отрывки в различных газетах и журналах, – но мне не нравилось её начало. Все казалось, что не очень этично, да и не очень композиционно оправданно начинать такую серьезную и общечеловеческую тему с собственных приключений и переживаний, пусть напрямую связанных с подготовкой к полету в космос.

По всем литературным канонам следовало сразу взять быка за рога и рассказать, например, об одном из леденящих душу происшествий на орбите, которые оказались в середине этого повествования. Или еще я всерьез рассматривал вариант вступления с подробного описания катастрофы американского космического шаттла «Челленджер», случившейся в январе 1986 года и разом унесшей жизни семи астронавтов. Но в первом случае разбивалась ладно сложившаяся часть книги о российских космических инцидентах. Во втором завязкой становилась гибель американского корабля, происшедшая довольно давно – несмотря на очевидную драматичность того события, для многих это уже была не такая острая история. Мысли о незавершенном деле не отпускали меня даже во сне.

Недостающее самыми драматичными красками дописала действительность 1 февраля 2003 года.

Так случилось, что ранним утром того дня я летел из России в США, во Флориду, где нам с женой предстояло провести шесть дней в одном из самых фешенебельных отелей Америки, в курортном городке Палм Бич. Летели мы вместе с группой руководящих работников американской компании Ксерокс, которая устроила эту поездку в качестве поощрения за хорошие результаты работы для сотрудников из разных частей света, и в московском отделении которой моя жена работала. Космические события, происходящие на глазах всех жителей планеты, стали уже настолько обыденными, что я даже не знал о запланированном на этот же день возвращении на Землю шаттла «Колумбия», которое должно было произойти совсем недалеко от того места, куда мы направлялись. К тому же весь мир в те недели бурно переживал и обсуждал грядущее вторжение США в Ирак – не до космических стартов или возвращений было.

После не очень долгого перелета из России во Францию наш самолет поднялся около 4 часов утра по американскому времени из Парижа и взял курс на Америку. Мы летели бизнес-классом, настроение было прекрасное. К тому же впервые в жизни мне довелось попасть на второй этаж – в «горб» самого большого пассажирского самолета «Боинг-747». И хотя наши места оказались в ряду под номером 66, я прогнал подальше тревожные мысли по поводу не очень приятных цифр и предвкушал удовольствие от предстоящего 9-часового трансатлантического перелета, со всеми вытекающими приятностями пребывания в бизнес-классе.

И вот где-то во второй половине этого путешествия со мной произошло нечто странное. Вдруг ни с того ни с сего дико заболело горло, охватил жуткий озноб, начало ломить голову и суставы. Причем произошло это как-то сразу, в одно неожиданное мгновенье – без каких бы то ни было предварительных симптомов и привычных в таких случаях предболезненных прелюдий. Оставшиеся несколько часов до приземления я пребывал в полубредовом состоянии. Не мог ни смотреть фильмы по телевизору, ни есть, ни пить – только вставал, покачиваясь, время от времени из кресла, чтобы прополоскать солевым раствором разрывающееся от боли горло. Как мы прилетели в Майами, а потом добрались до Палм Бич и разместились в гостинице, помню с большим трудом. Единственное желание тогда было – лечь в постель и отключиться от всего окружающего мира. Что я и сделал, едва войдя в шикарный номер отеля «Брэйкерс». На первый коллективный ужин подняться не смог, так что жене пришлось идти одной.

– Ты знаешь, сегодня у американцев при посадке разбился шаттл «Колумбия», – услышал я сквозь сон-бред ее необычайно печальный голос, когда она вернулась в номер часа через три. – Что-то там серьезное стряслось: то ли взорвался, то ли развалился непонятно почему. Погиб весь экипаж. Сейчас все только об этом и говорят…

Известие было настолько неожиданным, неправдоподобным и страшным, что на какое-то мгновение я совершенно пришел в себя и, забыв о болезни, бросился к телевизору. А там уже практически по всем каналам шли экстренные сообщения о случившейся трагедии, совершенно отодвинув на второй план горячую иракскую тему. Демонстрировались кадры любительской съемки происшедшего в небе, показывались найденные в разных штатах фрагменты погибшего шаттла, давались различные комментарии. Происшедшую трагедию очень трудно было осознать. Все последуюшие три дня моей внезапной болезни прошли в постели, под аккомпанемент не стихающих телевизионных обсуждений гибели «Колумбии» и семерых ее астронавтов.

Много позднее, уже в Москве, узнав точное время катастрофы, я как-то между прочим постарался определить: что же делал в те трагические минуты. За последние пять лет у меня случилось два удивительных по времени совпадения необъяснимых происшествий, связанных со смертью двух по-разному близких мне людей. И вот я с удивлением вспомнил, что летел в тот момент в самолете над Атлантикой, подлетал к американскому континенту, к полуострову Флорида, и в каком-то смысле шаттл разваливался на части над нашими головами – на пятьдесят километров выше нашего самолета.