Игорь Можейко - Аун Сан

Поэтому-то он не осмеливался организовать правительство без Аун Сана и других левых. Таким образом, в проекте будущего кабинета оказались имена Такина Аун Сана, Такина Тан Туна, Такина Ну и Такина Мья.

«Внутренний круг» одобрил вхождение такинов в правительство. Это был лучший путь организации сопротивления сверху.

Двойственная позиция Ба Mo помогла такинам при организации правительства. Удалось провалить рекомендуемые японцами кандидатуры двух прояпонских политиков. До последнего дня японцы надеялись, что новое правительство внемлет их уговорам и нужные люди войдут в него. Ба Mo не говорил ни «да», ни «нет», такины отмалчивались, а из Токио летели телеграммы, требующие ускорить операцию «Независимость» и поставить во главе Бирмы именно Ба Mo — в Токио продолжали считать его кандидатуру наиболее подходящей.

И 1 августа 1943 года Бирма была официально объявлена независимым государством. Во главе ее становился «вождь» — адипати доктор Ба Mo, министром земледелия стал Такин Тан Тун, а министром обороны — Аун Сан, или, как теперь он звался, генерал Аун Сан, по-бирмански — Боджок Аун Сан.

Японская пропаганда в связи с этой реформой много писала и говорила о дружеском отношении Японии к странам Азии. Скоро Бирма была признана Германией, Таиландом, всеми странами, оккупированными Японией, а также Аргентиной, Швецией и Испанией.

Официально теперь считалось, что Бирма — равный партнер Японии. Но она могла оставаться независимой, только если не порывала с «новым порядком», участвовала в войне с союзниками, с антифашистской коалицией, предоставляла неограниченные права японской армии на своей территории.

Оставались также на своих местах японские советчики и контролеры. Они были везде: и на радио, и в министерствах, и в армии, во всех предприятиях и учреждениях.

Другими словами, все осталось почти по-прежнему, только управлял независимой Бирмой теперь не командующий японской армией, а посол Японии в Рангуне.

И все-таки независимость Бирмы имела далеко идущие последствия, хотя бы психологического характера. От такой независимости путь был один — к независимости настоящей.

В ноябре 1943 года к Бо Джа До, каренскому офицеру, пришел офицер из министерства обороны.

— С вами хотел бы встретиться Боджок Аун Сан, — сказал он.

Бо Джа До жил в то время в Рангуне на полулегальном положении. Многие знали, что он служил в свое время в английской армии.

Карено-бирманский вопрос в то время очень беспокоил Аун Сана. Карены — народ, живущий на юге и востоке Бирмы. Их более миллиона. Еще до завоевания Бирмы Англией карены часто восставали против власти бирманских королей. А когда в стране появились англичане, то они использовали в своих интересах бирмано-каренские противоречия и натравливали каренов на бирманцев. Каренов, например, охотно набирали в полицию и в армию, тогда как бирманцев туда не брали. Среди каренов активно работали христианские миссионеры, и в результате среди каренов сравнительно высок процент христиан. И в начале войны с Японией многие карены воевали на стороне английской армии, а раз так — то воевали против армии Аун Сана.

Не обошлось и без столкновений бирманцев и каренов и во время японской оккупации.

Аун Сан же, создавая единый фронт Сопротивления, понимал, что без единства бирманцев и других народов страны будет невозможно бороться как с японцами, так и в случае необходимости с англичанами; трудно будет сохранить в будущем единство страны.

И вот Аун Сан много усилий уделяет переговорам с представителями национальных меньшинств, добирается до самых отдаленных уголков Бирмы, объясняет свою позицию там, объясняет, что в будущей Бирманской республике не должно быть места национальной вражде.

Для этой же цели он и решил встретиться с каренским офицером.

Аун Сан встретил гостя у дверей своего кабинета, и карена удивила широкая мальчишеская улыбка, которая осветила лицо генерала.

Аун Сан был наголо обрит — так полагалось в японской армии и соответственно в бирманской армии обороны. Лягушечьего цвета мундир неловко сидел на нем, а когда генерал сел за свой обширный министерский стол, пустынный и блестящий, он показался карену еще меньше, чем был на самом деле.

Разговор шел об участии каренов в бирманской армии, о создании в ней каренских частей.

Бо Джа До полностью согласился с генералом о желательности такого шага, о желательности пресечения всякой вражды между каренами и бирманцами.

— Мы хотим сейчас же приступить к созданию каренского батальона. Пусть армия будет многонациональной. В конце концов и у бирманцев и у каренов одна цель — видеть Бирму свободной.

Слова генерала были откровенными, даже, пожалуй, слишком откровенными. Генерал показывал, что доверяет каренскому офицеру.

Когда через полчаса Бо Джа До покинул кабинет Аун Сана, он был уже верным последователем генерала. Вопрос о создании каренского батальона был в принципе решен. И этот батальон в самом деле создали.

Такие же беседы Аун Сан проводил с лидерами других национальностей в Бирме: с шанами, с каминами, с чинами.

Переговоры приходилось проводить по возможности втайне. Японцы переняли политику англичан — разделять бирманские народы. Они так же, как много лет назад англичане, выделили часть горных районов Бирмы и поставили их под специальное управление, сохраняя феодальных властителей.

Тем временем в уютном и тихом курортном городке на севере Индии, в Симле, расположилось еще одно правительство Бирмы.

Состояло оно из последнего довоенного бирманского кабинета, сбежавшего в Индию с английской армией, нескольких чиновников при губернаторе и самого губернатора, сэра Дорман-Смита. Правительство было очень занято. Правительство готовило планы на будущее для Бирмы. Будущее представлялось министрам и губернатору как долгие и счастливые годы английского господства.

Правительство было совершенно оторвано от настоящей Бирмы, и многим из его членов даже имя Аун Сана почти ничего не говорило. Информацию правительство извлекало из самых случайных и противоречивых источников. Так, например, к началу сорок четвертого года кабинет министров обсуждал следующую информацию, полученную из Бирмы: «Тот такин, которого японцы сделали генерал-майором, не допускается к своим войскам за исключением парадов. А так как он очень темпераментный молодой человек, то он находится в состоянии беспрерывного пьянства, топя в вине свое разочарование».

Разговор явно шел о трезвеннике Аун Сане, ибо больше генералов в бирманской армии не было, об Аун Сане, который в то время прямо-таки разрывался в работе между «Внутренним кругом», армией, министерством, партийной работой, который так редко бывал дома, что До Кин Джи уже жаловалась, что забывает его и как-нибудь вечером откажется пустить домой — не узнает.