Татьяна Дашкевич - Фатьянов

В 1946 году Алексей часто ездил в Ленинград. Он по-прежнему работал и с Соловьевым-Седым, и с Владимиром Сорокиным. Однажды Владимир его встретил с распростертыми объятиями, да и завлек к себе домой. Там, в квартире на Нарвском проспекте, мама и братья молодого композитора сразу полюбили Алексея, он остался у них и недельку пожил. Песни друзей звучали на радио, входили в моду. Каждый день пребывания Фатьянова в доме на Нарвском они сочиняли по песне. Тогда появились «Возле горенки», «Возвратился из похода», «Ухажеры», «Море синее». Они были молоды, вдохновенны, одержимы творчеством и идеями. Двадцатишестилетний поэт написал тогда стихотворение «Когда проходит молодость». Может быть, на его настроение повлиял отказ Ириной мамы. Владимир сочинил хорошую музыку. Песню прекрасно приняли в Министерстве культуры СССР. На заседании репертуарно-редакционной коллегии Александр Жаров стихи назвал тютчевскими. Это была высочайшая похвала. Впоследствии песню исполнял ансамбль под управлением Бориса Александрова. А Леонид Утесов записал ее на пластинку. Кто не помнит его ностальгического речитатива по проходящей молодости?.. Он пел «Когда проходит молодость» тридцать пять лет своей сценической жизни, у него не было ни одного концерта без этой песни. Позднее ее спела Людмила Гурченко для фильма «Песни военных лет».

Все эти песни, написанные на Нарвском проспекте, сразу приняли в Ленинградской госэстраде и в Москве, на Всесоюзном радио. Популярная Ирма Яунзем записала на пластинку «Возле горенки», Краснознаменный ансамбль песни и пляски балтийского флота пел «Ухажеров».

Успехи Фатьянова были редкостными, непрекращающимися, вызывающими у людей разные чувства. Как он все успевал, представить немыслимо. За короткий период с февраля по июнь 1946 года он написал не меньше десятка песен, присутствовал на съемочной площадке кинофильма «Большая жизнь-2», выступал, ездил, встречался со зрителями, пропадал на радио, занимался литературным трудом. При том, что на него щедро сыпались удары «агитпроповской» критики.

Вышел на экраны фильм «Небесный тихоход» — критика отнюдь не положительная. В газете «Ленинградская правда» появилась статья «Дешевая музыка на пустые слова». Громил Фатьянова критик Георгий Поляновский в статье «О песне военной и послевоенной» за песни «Про Васеньку» и «Про незадачливого штурмана». Не тот ли, что писал биографическую книгу об Александрове?.. Казалось бы, собрат по перу и даже соавтор Фогельсон (впоследствии в соавторстве с Фогельсоном было написано несколько песен, в том числе «Золотые огоньки»), сочинил эпиграмму о «творческой несостоятельности» поэта. 3 октября 1946 года в «Вечерней Москве» вышла статья Н.Исакова «Размышления у нотной витрины», где автор слишком много своего внимания уделил текстам поэта. Критики-литературоведы и музыковеды Нестьев, Рейкин, Бочаров… Кто сейчас знает эти фамилии? В чем была суть их нападок? В желании на унижении поэта стать знаменитыми, красивыми и хорошими?.. Скорее, кто-то «заказал», как сейчас говорят, Фатьянова на тогдашнем «черном рынке». Поэты-песенники были в свое время одними из самых высокооплачиваемых специалистов в литературном цехе. Фатьянов становился слишком крупен и занимал весьма много места у «кормушки».

Поэт Илья Сельвинский говорил об этих неискоренимых тенденциях: «… агитпроп еще во время войны начал выделять…десяток литераторов со «связями» и, превратив их в литературное начальство, расставил на всех участках литработы. Одни и те же люди являются заправилами в ВССП, и в журналах, и в альманахах, и в редсоветах издательств, и, наконец, в Комитете по Сталинским премиям. Естественно, что всесильные эти люди за счет взаимных амнистий имеют полную возможность утверждать себя, самым решительным образом искореняя своих соперников…».

О чем тут говорить, если не получили премий ни Михаил Пришвин, ни Андрей Платонов, ни Ярослав Смеляков, ни многие другие мастера литературы. Получали их А. Рыбаков (Аронов), Л. Шейнин, А. Чаковский, Б. Горбатов, Б. Брайнина — где они сейчас, эти «писатели»? Может быть кто-то решится их переиздать? В кино не получали премий ни Довженко, ни Пудовкин. Однако шесть Сталинских премий получил Ю. Райзман, пять — Роом, четыре — Эрмлер.

Заглядывая в будущее сороковых-пятидесятых, вспомним, как была ругана «Одинокая гармонь» Исаковского, а автор музыки этого шедевра Борис Мокроусов так и вовсе был обвинен в позорной несостоятельности. Долгое время он не признавался, как композитор. Строчки, слова, сочетания звуков могли стать поводом к тому, чтобы песня не вышла за пределы стен архива…

Но кому — критика, кому — награды.

Василий Павлович пожинал лавры своего композиторского труда. Он получал награды за песни. В 1943 году композитор был удостоен Государственной премии за свои лучшие произведения первых лет войны: «Играй, мой баян», «Вечер на рейде» и «Песню мщения». Стихи последней принадлежали Фатьянову. Спустя четыре года, в 1947 году, он вновь был награжден Сталинской премией за четыре песни, в числе которых были «Стали ночи светлыми» и «Давно мы дома не были» на стихи Фатьянова. Василий Павлович получил огромное количество поздравительных писем, больше сотни телеграмм, множество телефонограмм. Ему несли цветы корзинами и приглашали на банкеты, посвящали газетные полосы и часы радиопередач. И теперь, и дальше вся слава доставалась добряку-композитору. А поэт, как всякий настоящий поэт, всегда оставался «с носом». Не скроем, ему было обидно такое подчеркнуто невнимательное отношение к его труду. Он сочинял свои песни сердцем, не поддаваясь легким изящным чувствам. Но потихоньку притерпелся к побоям, от которых его талант только крепнул.

Известный советский журналист Василий Песков спросил у Жукова, какие песни военных лет он больше всего любит. Великий полководец назвал три: «Эх, дороги» на стихи Ошанина, «Священная война» на стихи Лебедева-Кумача и «Соловьи» на стихи Фатьянова — три великие песни войны.

В 1945 году на Белорусский вокзал прибыл из Германии состав с несколькими автомобилями «мерседес». Иосиф Виссарионович Сталин один из них подарил Александру Васильевичу Александрову в благодарность за создание советского гимна. Теперь шестидесятитрехлетний генерал, перенесший инфаркт, ездил с комфортом. Повсюду его сопровождала жена, полюбившая мягкий ход дорогой машины.

…В один из ранних вечеров 1946 года к подъезду великого дирижера и автора гимна шофер подал иностранный автомобиль. В его уютный салон села молодая женщина, принаряженная и спокойная, лихо, по-молодецки запрыгнул сам генерал. Мерседес плавно набрал скорость и направился к Белорусскому вокзалу. На перроне ждали руководителя артисты ансамбля. Поездка предстояла по знакомым с войны местам — по городам Европы. Александров легко прошелся по перрону, держа под руку жену свободно и картинно, словно юный унтер-офицер. Высокий белоголовый не боевой генерал еще не казался старым. Его омолаживал юный лик бывшей танцовщицы, впрочем, уже немного усталой и поблекшей. Болезнь мужа никогда не красит жену, даже если ей всего двадцать лет. Они вошли в комфортабельный вагон, заняли мягкое купе, попросили принести ситро. К полудню ансамбль высадился в Праге.