Виктор Лопатников - Горчаков

До вступления в должность министра иностранных дел оставалось еще немало лет, но Горчаков постепенно обретал все больший вес, и положение его становилось все более прочным. Российский императорский двор, воспринимая его как свое доверенное лицо за границей, поручал ему решение весьма важных вопросов межгосударственного характера. Людей с дарованиями, какими обладал Горчаков в ту пору, в российском МИДе было немного. Способных же эффективно вести дела за рубежом можно было сосчитать по пальцам.

В 1850 году Горчаков был назначен чрезвычайным посланником и полномочным министром при Германском союзе с сохранением прежнего поста. Де-факто же он становится послом России в Европе. Российское посольство в Штутгарте превратилось в центр европейской дипломатической активности, сюда непременно наносили визиты представители именитых европейских фамилий. Подробные рассказы о проводимых российским посольством роскошных и весьма представительных приемах часто печатались на страницах многих газет.

На свои традиционные обеды посол приглашал представителей различных государств, блистая в присутствии избранного общества своими знаниями и остроумием. Он цитировал наизусть целые строфы из Шиллера, Байрона и русских поэтов. Имя Горчакова было в центре внимания штутгартских и франкфуртских салонов. В тот период он особенно увлекался своими светскими обязанностями и блеском своей личной и общественной жизни. Это был один из лучших периодов его жизни.

Однако триумф российского посла был непродолжителен, ибо покоился на весьма зыбких основаниях. Любой успех России был сопряжен с неизбежным ущербом для самолюбия держав Европы. Вмешательство России во внутренние дела других государств порождало у европейских монархий болезненные комплексы, ощущение зависимости от русского оружия, а значит, и от царя. Общественное мнение, сложившееся в ряде стран по отношению к Николаю I, было негативным. Россия выполнила роль европейского жандарма, применив свою военную машину, хотя это и было сделано согласно прежним договоренностям. Европейская печать писала, что Николай I играет роль «европейского полицеймейстера, который вздумал предписывать всем императорам и королям, каким образом они должны действовать и поступать» [44] Долгоруков П. В. Правда о России, высказанная князем Петром Долгоруковым Париж, 1861. Т. 1 С. 96 . Всеобщее недовольство усилилось после того, как на переговорах в Ольмюце под политическим давлением России Пруссию вернули в Германский союз, где лидирующую роль в ту пору весьма неуверенно играла Австрия.

Однако сам Николай I считал себя спасителем Европы Как вспоминал будущий министр народного просвещения А. В. Головнин, «государь Николай Павлович являлся везде каким-то начальником; ему делали самые торжественные встречи, принцы крови съезжались, чтобы представиться ему, он осматривал войска, раздавал иностранным генералам и офицерам ордена, раздавал множество денег, давал министрам ряд наставлений, ласковый прием его высоко ценился, невнимание очень огорчало» [45] Головнин А. В. Записки для немногих // Вопросы истории, 1996. № 5–6 С. 131 Такое отношение вызывало у императора приятное головокружение, искажало представление о реальности В итоге российский самодержец стал полагать, что может оказывать безграничное влияние на европейские государства Между тем рассчитывать на благодарность и тем более политическую зависимость европейских стран было по меньшей мере наивно К исходу четырех лет со времени тех событий ситуация вокруг России незаметно, но существенно изменилась Первым сигналом этого изменившегося отношения стал так называемый международный «спор о ключах»

В 1852 году Горчаков на долгое время направился во Францию, где наблюдал процесс восстановления в стране имперского правления, а затем подключился к разрешению внезапно разгоревшегося международного спора вокруг святых мест в Палестине В конфликт, спровоцированный французским консульством в Иерусалиме, оказались вовлечены местные католики и православные христиане, которым со времен крушения Византийской империи покровительствовал российский император

Вопрос о том, кому должен принадлежать приоритет в доступе к христианским святыням — Вифлеемской пещере, где, по преданию, родился Христос, и Храму Гроба Господня в Иерусалиме, вызвал серьезное противостояние между Францией и Россией

Проблема выходила далеко за рамки церковного спора Речь шла о лидерстве в христианском мире, которое определялось обладанием ключами, дающими право доступа к святыням. Ситуация здесь никогда не была стабильной, поскольку османский режим менял позицию в зависимости от военно-политической ситуации в Европе и расклада сил среди влиятельных христианских государств

Конфликт удалось лишь пригасить Была достигнута договоренность о совместных усилиях двух сторон с целью благоустройства Святых мест, в частности об их участии в восстановлении купола над Храмом Гроба Господня, который оставался разрушенным после пожара 1808 года Был также подписан временный протокол, обеспечивающий доступ к святыням

Тлеющий характер религиозного противостояния изменился к 1853 году, когда Николай I заговорил о необходимости дележа наследства «бедного больного», каким русский император считал Османскую империю. Конфликт перерос в масштабную войну с Портой. Ее неизбежный распад в политических кругах Европы прогнозировался многими, но предоставить одной России право довершить этот процесс европейское сообщество никак не хотело. Николай I допустил серьезный политический просчет. Его неколебимая вера в прежних союзников, надежды если не на поддержку, то хотя бы на их дружественный нейтралитет не оправдались.

Представления о навсегда зависимом положении монархических дворов Европы от мощи русского оружия становились опасными. Революционные события 1848–1849 годов обнажили уязвимость европейских монархий, их неспособность противостоять массовым проявлениям народного протеста. Слишком громоздкие, состоявшие из представителей самых бедных слоев населения, нацеленные на войну с другими государствами, а не со своим народом европейские армии не были способны эффективно подавлять революционные выступления в собственных странах. Однако это вовсе не означало, что европейские государства не были способны противостоять внешнему врагу. В условиях, когда национальным интересам и чести страны наносился урон, внутренние конфликты на время отступали на второй план. Небольшая победоносная война за пределами собственных границ во все времена служила для правителей хорошим средством как единения страны, так и укрепления собственной власти. Подобные планы вынашивал Луи Наполеон Бонапарт, провозглашенный в 1852 году императором французов Наполеоном III. Эти обстоятельства не мог или не хотел принимать в расчет Николай I.