Юрий Погосов - Мелья

Он писал, что придет время, когда АПРА объявит открытую и жестокую войну коммунизму.

Организационная и идеологическая слабость части латиноамериканских социалистических и коммунистических партий способствовала распространению апризма. Для мелкой буржуазии, интеллигенции, части пролетариата, неискушенных в политической борьбе, демагогические лозунги апристов становились «революционными» знаменами.

Брошюра Мельи вышла в такое время, когда против рабочего класса и коммунистов усилились и репрессии со стороны реакции и идеологическое давление всевозможных антикоммунистических течений. Реакция использовала политическую неустойчивость рабочих масс Мексики, чтобы расколоть их и привлечь на свою сторону. Дело доходило до того, что противоречия между профсоюзами приводили к столкновению между рабочими.

Одновременно реакционная пропаганда вела бешеную кампанию за роспуск профсоюзов, за выход из них рабочих масс.

К тому же в ноябре 1927 года Айя де ла Toppe приехал в Мексику. Он и его единомышленники развили бурную деятельность: собрания, митинги, вплоть до разработки плана вооруженного восстания в Перу и вооруженной помощи генералу Сандино. Правда, ближайшее будущее показало, что все эти планы остались только на бумаге да в головах экзальтированных апристских «революционеров».

Опубликование «Что такое АРПА?» дало коммунистам новое действенное оружие против апризма. Мелья не считал, что с выходом брошюры он «разделался» с ним, наоборот, он продолжал выступать в печати против тлетворного влияния апризма на рабочее движение до самого конца 1928 года.

В конце года он издал еще одну работу — «Четвертая годовщина Народного университета имени Хосе Марти». Университета уже не было, он был не только запрещен, но и разогнан с помощью силы.

Хулио Антонио писал:

«Аудитории закрыты. Но раскрываются книги. Пропаганда продолжается. «Народный университет скончался!» — кричит правительство с удовлетворением ликующего невежды. «Народный университет имени Хосе Марти живет!» — восклицает сознательный пролетариат Кубы. Многие пали. Еще больше падут. Но до сих пор еще никогда не были убиты идея или принцип».

Значение Народного университета имени Хосе Марти в развитии революционного движения на Кубе не могли не признать даже его враги. Он способствовал распространению среди рабочих антиимпериалистических и марксистских идей, а также вызвал у них интерес к политике, социальным проблемам, атеизму. Университетские аудитории стали центрами политического объединения рабочих и студентов, что, в свою очередь, способствовало поражению реформизма и анархизма, господствовавших в массе трудящихся.

Все это прекрасно понимал Хулио Антонио и воздавал должное своему детищу. Была у него мечта возродить народный университет в Мехико, вернее, создать мексиканский. Но пока это оставалось только мечтой.

Несмотря на то, что Хулио пришлось по поручению Центрального Комитета работать в Крестьянской лиге и часто выезжать из мексиканской столицы, он наладил связь со студентами университета, и они начали выпускать свою газету «Трен блиндадо» («Бронепоезд»). Почему ее так назвали? В те годы повесть советского писателя Всеволода Иванова «Бронепоезд 14–69», переведенная на несколько иностранных языков, обошла много стран. Вполне вероятно, что далеко не все мексиканские рабочие или студенты ее читали, но очень многие читали о ней в газетах и журналах. Образ красногвардейского бронепоезда у революционно настроенных студентов ассоциировался с Октябрьской революцией Для них «Бронепоезд 14–69» символизировал ту революционную силу, которая должна была смести национальную реакцию и иго капитала янки. Газета издавалась Ассоциацией пролетарских студентов. Конечно, среди студентов почти не было выходцев из пролетариата, но идеи пролетарской революции, совершенной в России, целиком захватили умы наиболее прогрессивной части студенчества. Ассоциация не скрывала этого и в одном из номеров заявила, что «является сторонницей идеологии марксистского социализма». А в ее манифесте так и было сказано: «или с трудящимися, или с эксплуататорами». И ассоциация призывала идти к трудящимся.

В ассоциацию было перенесено многое из кубинского опыта, однако в Мексике деятельность революционных организаций и даже коммунистов не преследовалась так тиранически, как на Кубе, поэтому и характер работы был несколько иным.

Например, на страницах своей газеты студенты совершенно открыто призывали к борьбе за социалистические преобразования. В том же манифесте они писали

«Классовая борьба, являющаяся движущей силой истории, вступает в новый и решающий этап, окончательная борьба двух антагонистических классов современности.

Ни люди искусства или науки, ни поборники права или индивидуальной свободы не могут быть в стороне от этой борьбы».

И далее, говоря о студентах, которые «сегодня становятся буржуями по мышлению, а завтра станут ими в делах своих»:

«Мы не можем позволить, чтобы рядом с нами взращивались будущие фашистские вожаки, будущие интеллектуальные дворецкие буржуазии и империализма.

Наши задачи распадаются на три этапа: нынешний — подготовка и организация кадров, ближайший — восстание и будущий — социалистическое строительство».

«Трен блиндадо» отражала на своих страницах все стороны социальной жизни Мексики, но ее главная задача была — борьба за расширение ассоциации, за расширение союза молодой интеллигенции с рабочими и крестьянами, борьба за университетскую реформу.

Идеи университетской реформы захватили умы прогрессивной учащейся молодежи Мексики, но эти идеи были чаще всего плодами той социальной среды, из которой происходили студенты, то есть мелкой буржуазии. И Мелья понимал, что в борьбу за реформу привнесено слишком много наносного, порою просто вредного. Часто поборники реформы не шли дальше болтовни, ибо не знали, как действовать в, самое главное, с чего начать. И разумеется, его опыт студенческого вожака здесь пригодился как нельзя лучше.

В одном из номеров «Трен блиндадо» он писал: «Социалистические идеи борьбы за реформу университета подобны идеям пролетариата в его борьбе за изменение образа жизни.

Мы боремся за университет, более тесно связанный с нуждами угнетенных, за университет, более полезный науке, а не плутократии, за университет, в котором мораль и характер студента не обретут форму «магистэр диксит» или превратят его в индивидуалиста, как происходило в старых республиканских университетах Латинской Америки и Соединенных Штатов».

Хулио и его товарищи из ассоциации внимательно следили за событиями на родине. По конституции этот год должен был стать последним годом правления Мачадо, ибо президент не мог быть избранным на второй срок. Но конституция была «подправлена», и генерал потирал руки, радуясь легкой победе. Как же ему удалось осуществить эту махинацию?