Петр Межирицкий - Товарищ майор

Выступление Куникова перед отрядом, опубликованное во фронтовой печати, стало достоянием всех частей и подразделений.

***

3 февраля 1943 года.

Погода штормовая, ветер северный, до 4 баллов. Пасмурно. Временами накрапывает дождь. Горы нахохленные, мрачные, с вершин свешиваются беловато-серые тучи. В центре Геленджика, в порту, готовятся к погрузке на корабли и болиндеры 255-я бригада морской пехоты и 563-й отдельный танковый батальон, следующие в составе основного десанта в Южную Озерейку.

На Тонком мысе тихо. К 15.00 боезапас, вооружение, продовольствие и санитарное имущество погружены на катера, чтобы люди не устали перед походом. В последний раз проверена укладка в вещевые мешки боеприпаса и продовольствия. Осмотрено оружие. В каждой группе по 2 противотанковых ружья, 1 ротный миномет. На отделение из 10 человек пулемет ППШ и по 2 снайперских винтовки (они себя оправдали). Вооружение бойцов - автоматы, по 800 патронов, гранаты (по 8 лимонок и 1 противотанковая). Одежда - теплые брюки, ватники, сапоги (или ботинки), каска. В карманах у многих обнаружены были бескозырки. Разрешили взять. На левой руке у каждого белая повязка - для опознания в темноте.

Приказ командира отряда - всем отдыхать. А он покинул территорию и вышел в заросшую кустарником пустошь.

Погода нелетная. Сегодня не бомбят. Тихо. Редкие минуты тишины. Все ли сделано? Еще есть время, еще не поздно...

Ну что ж, давай, придерживаясь метода, который никогда не подводил, - шаг за шагом по всей цепочке: обстоятельства - раз, люди - два, ты сам - три.

Обстоятельства. Окончательное вчерашнее уточнение в штабе базы прошло коротко и четко. Г.Н.Холостяков сказал, что высадка демонстративного десанта утверждена на одно место, а не на два, как предполагалось. Что ж, это к лучшему: не будут дробиться силы. А.В.Свердлов зачитал плановую таблицу боя. Все расписано в железной последовательности, буквально по секундам. Свердлов, чуть заикаясь, что придает его размеренному голосу еще больше непреклонности, напомнил, что план будет выполняться именно в этих идеальных сроках. И будет. Что невероятно важно. Пожалуй, Лев Николаевич переложил яду в "Войне и мире", когда издевался над австрийскими штабистами: "Ди эрсте колонне марширт... ди цвайте колонне марширт..." Доблести и отчаянной дерзости такая добавка, как точность, не повредит. Вот и Сипягин лично прошел ночью от Тонкого мыса до самой Станички, проверил ход мерной милей, чтобы выйти попозже, не болтаться лишнее время у вражеского берега, не взвинчивать ожиданием людей.

А люди... Артиллеристы, авиаторы, связь... О своих и говорить нечего. Ни малейших сомнений.

Ну, а ты сам? А что - я? Не волнуюсь, нет. Когда все так продумано, когда предусмотрены даже случайности... Разве какое-нибудь там колыхание тверди или трясение небес. А в остальном - что ж, пред этим все равны. Кому-то повезет, кому-то нет - что все это перед тем покоем, какой дается чувством выполненного долга? Долгу все уступает. Даже личное. Уже теперь настала какая-то отстраненность, прежнее словно ушло за горизонт и пребывает там, трепетно любимое, но такое далекое! Сын, мать, жена, сестра...

Из последних писем:

Наталье Васильевне, 28.1 - 43: "...Ни тебе, ни маме, ни сыну не будет за меня стыдно".

М.С.Кусильману, ответственному редактору фронтовой газеты 61-й авиационной армии (а прежде своему заместителю по газете "Машиностроение" и журналу "Машиностроитель"): "...Готовлюсь к глубокой прогулке, не знаю только, выйду ли из нее живым..."

В. П. Никитину 31.1-43: "Прощай. Не поминай лихом".

Что же, на войне как на войне, и это не основание, чтобы сомневаться в себе. То, что выбрано в судьбу, выбрано зрело, это не порыв, не решение сгоряча. Это подготовлено всей жизнью, день за днем, впитано всем естеством с ароматом полей родины, с дымами ее строек, с гарью ее пожарищ...

Ну полно. (Он присел на край воронки, снял ушанку, закурил, отер платком вспотевшую лысину{17}.) Не в себе дело, не это главное. Дело в людях. Добровольцы... Но это был публичный порыв, а люди есть люди. Вдруг кто-нибудь передумал в последний момент. Тогда он не герой, он жертва. И его надо отпустить.

"Доброта твоя!" - ехидно напомнил внутренний голос. Доброта? Война вынужденная, на войне все вынужденное, а от добровольцев отбоя нет. К чему тащить тех, кто не стремится? В такой цепи не может быть слабых звеньев. Ни единого.

Что же ты предлагаешь? Кликнуть добровольцев из добровольцев? \

А почему бы и нет? Да, добровольцев из добровольцев. Но так, чтобы у колеблющихся был свободный выбор, не на глазах у всех. И - никого из штабных не предупреждать. Станут суетиться, отговаривать от такого шага. А он нужен. Для всех. Для тех, кто смалодушничает. И для тех, кто пойдет. Для них даже нужнее. Ох как будет трудно!

Он бросил папиросу, встал, нахлобучил ушанку.

Все, товарищ майор, точка. Приступаем.

В 18.00 отряд был построен. Начальник штаба Котанов доложил:

- Товарищ командир, отряд в количестве двухсот семидесяти трех человек в полном боевом порядке построен.

Куников обратился с короткой речью. Напомнил, что в ближайшие часы отряд войдет в соприкосновение с превосходящими силами врага. Для высадки выбран участок побережья, лишенный воды, ни ручьев, ни грунтовых вод, такие участки охраняются несколько слабее. Но это в первый момент, потом враг навалится всеми силами. Отступать на плацдарме некуда. Среди тех, кто стоит сейчас в строю, будут и раненые и убитые. Надо смотреть правде в глаза и не тешить себя надеждой на "авось пронесет".

- Уверен, что каждый из вас поступает сознательно. Уверен, что не лихость и не драчливость, а святая любовь к Родине и священная ненависть к врагу ведут вас в бой. Но все ли соразмерили с предстоящим свои силы? Пусть каждый сейчас же, пока не поздно, честно ответит себе на этот вопрос. - Пауза. - Те, кто не чувствуют себя в силах, кто вообще плохо себя чувствует, пусть выйдут из строя.

Ни шага, ни движения. Мертвая тишина.

- Товарищи, еще раз - не приказываю, прошу.

И снова молчание.

- Распустите бойцов на перекур,- сказал Куников Котанову,- и через десять минут постройте их снова. Те, кто постеснялся сейчас выйти, снова в строй могут не становиться.

Через десять минут отряд был построен. Котанов доложил:

- В строю двести семьдесят два человека.

- Сколько? - переспросил Старшинов. Один из бойцов не вернулся в строй...

- Двести семьдесят два,- повторил Котанов.

- Прекрасно,- громко сказал Куников.- Ведите личный состав на корабли.

Вот, сказал он себе, видишь, какие люди. Глаза его увлажнились, он вспомнил строчки Н. Тихонова: "Гвозди бы делать из этих людей. Крепче бы не было в мире гвоздей".

К 19 часам 3 февраля десантники подошли к причалам в районе Северной пристани мыса Тонкого. Погрузка личного состава была осуществлена четко и быстро. На катерах людей покормили, выдали вина для защиты от холода.