Джим Уайт - Джеймс Хэрриот. Биография

Я часто с улыбкой вспоминаю те дни, когда «служил охранником» у отца. Сельские собаки разыгрывали сцену, а Гектор обеспечивал звуковое сопровождение.

Гектор был в целом крепким, здоровым животным — и в округе пользовался популярностью как пес-производитель, — но в пять или шесть лет он полностью ослеп. У него была ксерофтальмия, медленное, постепенное высыхание конъюнктивы, приводящее к возникновению черных пятен на роговице. Сейчас эту болезнь можно вылечить, но тогда, не зная причин заболевания, мы могли лишь попытаться облегчить его страдания и беспомощно смотрели, как окно Гектора в окружающий мир становится все темнее. Несмотря на боль и подступающую слепоту, наш маленький друг был полон энергии, с любопытством выглядывая из окна машины и оглашая округу заливистым лаем.

Гектор, бесспорно, был самой любимой собакой Альфа. За прошедшие годы много писали о благотворном влиянии домашних питомцев, приводили множество примеров их положительного воздействия на здоровье своих хозяев. Ни одно животное не оказывало более живительного эффекта на своего хозяина, чем Гектор, чья неистощимая и заразительная жажда жизни послужила для Альфреда Уайта прекрасной терапией в последние годы его болезни.

Понимая, что ему повезло выбраться из болезни относительно без последствий, Альф решил снова жить на полную катушку. Он всегда считал, что в жизни существует не только работа, и вновь стал проявлять интерес к окружающему миру. В начале 1960-х он решил путешествовать.

В 1961-м и 1962 году Альфред Уайт побывал в России и Турции в качестве сопровождающего ветеринара от министерства сельского хозяйства, ответственного за доставку свиней, овец и рогатого скота. В этих поездках он вел дневник, и некоторые записи вставил потом в книгу «Всех их создал Бог». Россия произвела на него такое впечатление, что он стал учить русский язык; турецким языком он решил не заниматься. После отдыха на Майорке на вилле Эдди Стрейтона Альф и Джоан еще дважды ездили на остров: в 1965 году они на машине пересекли Францию и Испанию, и в то время Альф тоже вел дневник. В 1965 году он учил испанский в тирской вечерней школе.

Чувствуя себя гораздо лучше физически, он снова начал много играть в теннис — даже выступал за сборную команду Тирска в возрасте сорока шести лет, когда они с Рози играли в парном турнире. Вдобавок зимой он стал кататься на лыжах. Альф по-прежнему много гулял, копался в саду, читал книги и смотрел футбол, — от этих увлечений он никогда не отказывался, так что теперь его жизнь снова стала насыщенной и разнообразной.

К нему вернулся былой энтузиазм. Альф знал, что у него хороший, крепкий брак, он сам и его близкие здоровы, и благодаря этому он стал смотреть на жизнь с большим оптимизмом. Он с воодушевлением окунулся в работу, и от недавней изнурительной болезни остались лишь воспоминания.

Альф не только находил время для обучения помощников, он и мне оказывал громадную помощь. Летом 1965 года он договорился с Эдди Стрейтоном и отправил меня к нему в Стаффордшир на стажировку. Я провел там два чудесных месяца. За это время я многому научился у Эдди, который был первоклассным ветеринаром. Когда Эдди ненадолго уехал на Майорку, я продолжал работать с помощью, если требовалось, его коллег из соседних районов — и моего отца.

Я звонил в Тирск каждый день, спрашивая, как лечить понос у свиней, кашель у лошадей и хромоту у коров. Я спрашивал совета по поводу отела, консультировался с ним относительно того, как помочь телятам с воспалением легких, и каждый раз получал неоценимую помощь. Отцу хватало собственной работы, и, вероятно, его утомляла необходимость давать советы молодому зеленому студенту, находившемуся за двести пятьдесят километров, — но он ни разу не отказал мне, а я внимал каждому его слову.

Однажды мне предстояло внутривенно ввести лекарство корове. Если бы я что-то сделал неправильно, последствия могли быть очень серьезными, поэтому я очень волновался. В очередной раз я позвонил отцу и спросил у него совета:

— Папа, меня вызвали к корове с послеродовым маститом.

— Она не встает? — спросил он.

— Нет. Думаю, я должен сделать ей внутривенную инъекцию?

— Разумеется! — ответил он.

— В какую вену? Молочную или яремную?

Наступила небольшая пауза.

— Яремная вена — более чистый участок для работы.

— А в какую проще сделать инъекцию? — спросил я.

— Даже Гектор смог бы найти молочную вену, — последовал мгновенный ответ.

В 1966 году я получил диплом ветеринара и уже официально работал у Эдди Стрейтона. В октябре того же года я позвонил родителям из Стаффордшира. Приближалась их серебряная свадьба, и я хотел выяснить, как они планируют отметить эту годовщину. Я считал, что у родителей вполне удовлетворительное финансовое положение, и предвкушал встречу с семьей и друзьями на приеме в их честь. Однако меня ждал сюрприз.

— Вряд ли мы куда-нибудь пойдем, — ответил отец. — Сейчас довольно дорого ходить по ресторанам!

Мне это показалось странным. Двадцать пять лет семейной жизни — крупная дата, заслуживающая праздника, но мистер и миссис Альфред Уайт не собирались устраивать ужин при свечах.

Ответ был прост: Альф оказался на мели. Он встретился со своим бухгалтером, полагая, что у него есть 820 фунтов на счете, но получил жестокий удар. Ему сообщили, что он должен 800 фунтов налоговому управлению, соответственно, у него осталось всего 20 фунтов.

В день, когда отец получил это отрезвляющее известие, он отправился смотреть матч «Лидс Юнайтед» на стадион «Элланд-Роуд», куда его пригласили два молодых человека, жившие напротив клиники в Тирске. Потом Альф часто рассказывал о своих тогдашних чувствах. «Я был там, но матча не видел. Все словно расплывалось в тумане. Я думал: „Боже мой! Я горбатился в этой практике больше двадцати пяти лет, и что я имею? Жалкую двадцатку!“».

Трудно поверить, что Альфред Уайт, профессионал с прекрасной репутацией в округе, не смог наскрести денег на празднование серебряной свадьбы. Но на то были веские причины, и сказалось влияние многих факторов.

Большую часть своей профессиональной жизни Альф прилично зарабатывал, но не настолько, чтобы стать богатым человеком. Когда я выбрал профессию ветеринара, он сказал мне: «У тебя будет достойная жизнь сельского ветеринара, но состояние ты не сделаешь», — и оказался прав.

В отличие от большинства современных ветеринаров, Альф почти всю жизнь занимался сельской практикой. Долгие поездки в машине, хоть и доставляли ему много радости, приносили весьма ограниченный доход. Сегодня основная часть прибылей нашей практики поступает от лечения домашних питомцев и лошадей, но в 1960-х Альф все еще зависел от сельскохозяйственных животных.