Адольф Галланд - ПЕРВЫЙ И ПОСЛЕДНИЙ. НЕМЕЦКИЕ ИСТРЕБИТЕЛИ НА ЗАПАДНОМ ФРОНТЕ 1941-1945

Вопрос о вооружении "Ме-109" был доведен до Гитлера — когда и кем, я не знаю. Так или иначе, но однажды во время беседы он спросил меня: "Какое вооружение, на ваш взгляд, лучше для "Ме-109" — пушка по центру или же две пушки на крыльях?" Я размышлял недолго и ответил: "Лучше все три". Мой ответ очень понравился Гитлеру, так как совпадал с его точкой зрения. Он учел этот факт, поскольку тот подтверждал в который раз его правоту при попытках ввести в практику свои собственные странные идеи в области вооружения и технического оснащения, вопреки мнению экспертов.

Сразу после этого разговора поступил приказ увеличить вооружение на "Ме-109". Внизу под крыльями были установлены две дополнительные 20-мм пушки. Эти "гондолы", или "ванны", как мы их называли, естественно, отрицательно влияли на летные характеристики, так как самолет, испорченный таким способом, в сущности, был вовсе не пригоден для ведения воздушного боя. Что бы там ни было, но с тремя пушками он обладал такой огневой мощью, с которой можно было кое-чего достичь в сражении с "летающими крепостями".

Со временем, когда истребительное сопровождение у американцев становилось все более эффективным, "ванны" пришлось удалить. Основной проблемой стали истребители прикрытия, при этом сама задача сбивать бомбардировщики переместилась на второй план. Вследствие невнимательного или даже пренебрежительного отношения к усилению вооружения на наших истребителях было упущено много благоприятных возможностей. Гораздо более подходящим вариантом оказался самолет "Fw-190", сначала с двумя, а позже с четырьмя 20-мм пушками и двумя пулеметами. Двигатель с воздушным охлаждением и звездообразно расположенными цилиндрами был менее уязвим и давал пилоту естественное прикрытие при атаке. Однако снабжение этими машинами авиачастей явно не соответствовало необходимому уровню — четыре пятых доли в общем производстве составляли "Ме-109". Самолет "Fw-190" требовался не только частям, оборонявшим рейх, но и на всем театре военных действий. Правда, у него имелся один недостаток — на высоте более 6500 метров его летные показатели резко ухудшались, а так как "В-17" обычно подлетали к цели на данной высоте, то это, безусловно, служило помехой в боях с американскими истребителями сопровождения.

Вопрос вооружения и боеприпасов уже привлекал мое внимание тогда, когда я командовал 26-й истребительной авиагруппой. Самолет с новым вооружением и боеприпасами доставляли прямо мне в часть, после того как завершались его технические испытания. Вот таким образом однажды в начале 1941 года я получил первый "Ме-109" с двумя тяжелыми пулеметами вместо обычного одного. Предполагалось, что они стреляют синхронно сквозь диск воздушного винта, но во время моего первого испытательного вылета на этой машине прямо над Ла-Маншем эти пулеметы отказали. Почти все шло не так, как надо. Я летел в одиночестве, очень низко по направлению к Англии. Потом открыл огонь и пришел в бешенство из-за постоянного заедания пулеметов. Но еще больше меня поразили удивительные вспышки огня из дула. Ничего подобного до сих пор я не видел — настоящий фейерверк перед моей кабиной. Пулеметы снова заело, и я не мог добиться от них ни одного выстрела. Уже на полпути между побережьями Англии и Франции я повернул обратно, как вдруг под моим левым крылом возникла тень. Я мог бы коснуться ее, потом увидел красные, белые и синие круги на крыльях. Это был "спитфайр". Его пилот подлетел еще ближе Я был ошеломлен и парализован. Он рассмеялся, помахал мне и повернул в сторону Англии. Я никогда не мог найти объяснения столь таинственной и неожиданной встрече над Ла-Маншем, но допускаю, что он летел следом за мной и, к счастью, его пулеметы заело в одно и то же время с моими.

Когда я приземлился, то у меня от напряжения дрожали колени к меня нисколько не поразило сообщение, что три четверти воздушного винта изрешечены пулями. Вот и объяснение фейерверку, либо синхронизация была установлена неверно, либо она была повреждена. Я настоял на тщательном техническом расследовании, с результатом исключительно в форме личного доклада ответственного лица. Ибо каждая пуля, выпущенная при стрельбе секундой раньше или секундой позже, ударялась о воздушный винт и разрывалась там. В узкой части каждой лопасти отсутствовал кусок размером с кулак.

Наступательные действия американской авиации против рейха, конечно, достигли бы своей высоты к концу 1942-го или же в начале 1943 года, если бы течение событий в Северной Африке не приобрело столь яростного характера. В тот день, когда первая "летлюшая крепость" приземлилась в Шотландии после перелета через океан длиной в 4400 километров, войска Роммеля были готовы к наступлению на Александрию. На позициях под Эль-Аламейном на карту было поставлено само существование Британской империи. Поэтому неудивительно, что внимание британского премьер-министра было более приковано к новому наступлению Роммеля, чем к аэродромам в Шотландии, где с 1 июля начали приземляться самолеты 8-й американской воздушной армии. Причем встречу американских войск британским правительством никак нельзя было назвать восторженной, как, должно быть, ожидали перелетевшие через океан американские летчики, и пока 8-я ВА сосредоточивалась в Англии, Черчилль делал активные попытки избавиться от них как можно быстрее. Он обратился с настоятельным требованием к Рузвельту отложить операцию "Окружение" ради операции "Светоч", то есть ради высадки десанта в Африке, что было запланировано задолго до этого с целью зажать в тиски германский Африканский корпус.

Рузвельт неохотно пошел навстречу английским пожеланиям, чему были найдены оправдания. В июле генерал Спаатс получил приказ сформировать 12-ю американскую воздушную армию для Северной Африки из 8-й ВА, формирование которой все еще находилось в самом начале.

Высадка англо-американских войск 7 ноября 1942 гола в Северной Африке была успешной. Благодаря этой операции военное положение Германии снова очень сильно изменилось в худшую сторону. Воина на два фронта превратилась в войну уже на три фронта. Но не с запада, и не с востока, и даже не с севера, то есть с тех направлений, которые, как мы думали, были в опасности, а с юга впервые в двери Европы постучалась война. Оккупация оставшейся части Франции была очевидной реакцией со стороны Германии. Это снова подвинуло симпатии многих из ведущих французских деятелей в сторону англичан и американцев, среди которых был и адмирал Дардан, в то время верховный командующий всеми французскими силами. Я встречался с ним годом раньше, тогда я сопровождал Геринга в его специальном поезде, когда последний ехал на встречу с главой французского государства Петэном под Сант-Флорентином. Дардан и старый маршал, в равной мере оба, стремились к пониманию и сотрудничеству с Германией, но про себя оба превыше всего ставили интересы Франции. Я хорошо помню, как перед совещанием с Петэном, в ходе которого должны были обсуждаться вопросы взаимодействия между французским флотом и германским, Геринг небрежно сказал, что сама беседа долго не продолжится: "За двадцать минут я сумею покончить со старым господином". Геринг вместе с Петэном удалились для беседы, а сопровождавшие их лица, я в том числе, ожидали в соседнем вагоне особого поезда. И у нас оказалось предостаточно времени и возможностей для общения. Предусмотренные двадцать минут, о которых упоминал Геринг, миновали, затем прошли полчаса, час, два часа. Спустя почти три часа они наконец вышли, и если судить по цвету лица Геринга, то он был тем, с кем покончил старый маршал.