Георг Гейдемарк - Биплан «С 666». Из записок летчика на Западном фронте

Книга лейтенанта Гейдемарка является, собственно говоря, отрывками из его дневника, рядом безыскусственных записей о жизни и работе военного летчика.

Как известно, в мировой войне авиация сыграла огромную роль. Если бесспорно, что в условиях позиционной борьбы на франко-германском фронте исход боев решала артиллерия, то не менее ясно, что такого результата она достигала только при помощи воздушной разведки.

В неизбежных войнах будущего авиация займет еще более видное место. Эскадрильи воздушных левиафанов, энергично вмешиваясь, в качестве боевой силы, в сражения на земле, будут, несомненно, предопределять судьбу противников. А это обстоятельство делает особенно важной своевременную подготовку к еще предстоящим, по всей вероятности, схваткам между большими и малыми нациями.

СССР отнюдь не застрахован от нападения на него (рано или поздно) мирового капитала. Ни для кого не секрет та политика враждебного окружения, которую упорно ведут изо дня в день против нашего пролетарского государства европейские буржуазные правительства. И все мы знаем также, какое внимание уделяет наше правительство авиации вообще и военной – в частности. В этом отношении книга обер-лейтенанта Гейдемарка может оказаться для нас небесполезной для изучения и усвоения авиационного опыта минувшей войны. Она для нас тем более интересна, что автор ее этот прекрасно дисциплинированный наблюдатель и хладнокровный, мужественный боец – один из тех, на которых всегда и везде основывалась, в значительной степени, мощь всякой армии.

Его рассказы об его полетах, как удачных, так и неудачных, на неприятельскую территорию, о разведках и налетах, о воздушных поединках и сброшенных им в тылу у противника бомбах, – словом, о трудной и опасной работе боевого летчика, – прочтут с интересом не только военные специалисты, но и тот массовый советский читатель, которому часто приходится задумываться о неизбежных еще схватках пролетариата с мировым капиталом.

– Господин обер-лейтенант!

Я вскакиваю, заспанный.

Ах, да! Ведь сегодня мой первый очередной полет! Долой с постели!

– А что погода? – спрашиваю денщика.

Он пожимает плечами.

– Как сказать, господин обер-лейтенант: звезды хоть и есть на небе, но и облака тоже!

Я проворно сую ноги в туфли и бегу на двор.

Наверху, там и сям, легкие облачка барашками, а в общем прекрасное чистое небо. Но сегодня звезды светят не четко, и ясно, словно проткнув острием циркуля небесный свод, а мерцают беспокойно, неровно, подобно огонькам свечей на ветру… Я знаю, что это означает: воздух насыщен влажностью, и к утру появятся тучи. Но пока их еще нет, а потому – на аэродром!

Через четверть часа я в офицерском собрании, где меня уже дожидается мой пилот Энгман. Подают горячий как кипяток кофе. Удивительно, как подкрепляет! На придачу, хлеб с вареньем и даже яйца всмятку. Как ни скуден их запас в настоящее время, но в них не отказывают летчикам, которым предстоит очередной полет.

Покончив с первым бутербродом, я украдкой перевожу глаза на Энгмана. Он, как раз, намазывает себе – с полным еще ртом – третий хлебец. Вот наслаждается человек!

Желая убить время, я наливаю себе вторую чашку кофе и прихлебываю из нее до тех пор, пока Энгман не выпивает четвертую порцию, после чего, вполне удовлетворенный, он энергично вытирает рот.

– Ну, Такэ, посмотрим-ка еще раз на карту. Задание на сегодня: обычная воздушная разведка.

Я обвожу рукой по карте пространство около двух тысяч квадратных километров.

– Бомб сегодня не сбрасывать, – продолжаю я. – Надо будет сделать фотосъемки: железнодорожного треугольника западнее вокзала Серона, лагеря восточнее деревни Фроман, аэродромов Сен-Третена, Вакка и Лоселя.

Энгман кивает головой.

– А где мы перемахнем через фронт? – спрашивает он.

Я пожимаю плечами.

– Да… вероятно, у Сарло. В бюллетене о погоде что-то упоминается, о западном ветре.

Через минуту наш автомобиль несется по тихим улицам городка. Энгман смотрит на небо.

– Мне кажется, ветер дует даже с юго-запада, – говорит он.

Я того же мнения.

– Да… И очень скоро ветер надвинет на нас облачный покров… Посмотрите-ка вон там, сзади: видите, как тянется кверху серая густая гадость…

Энгман кивает головой.

– Да, сегодня утром, как видно, не придется стартовать.

Около часовых, охраняющих аэродром, я останавливаю машину и пробираюсь с пилотом по сырой дорожке к нашему ангару. Шофер тащит за нами фотоаппарат и карточки для моих записей.

Через дверцу сарая проникает яркий луч света и остро вырезывается на нашем пути.

– Здорово! приветствую я дежурную команду. – Можете итти кто куда хочет: сейчас и думать нечего о подъеме.

Затем я подхожу к самолету.

– Постойте, Такэ… Дайте-ка я положу все на место, чтобы нам не мешкать потом, когда прояснится.

Я осторожно взбираюсь на мое сиденье. Проверяю: пулемет установлен как следует быть; две обоймы с патронами, справа и слева, лежат в кабине; вот – ракетный пистолет и бинокль, карандаши для записей и для зарисовки, отвертка и изоляционная лента; вот спички, горящие на ветру, и пакля для поджога аэроплана на случай аварии в районе неприятеля; дальше – прибор для записей высоты и ключ с винтом… Словом, все на своем месте.

Тем временем второй дежурный по аэродрому вынимает из ящика фотокамеру и подает ее мне. Пробую затвор: действует. Вставляю ее в гнездо слева, спереди, где она всегда будет под рукой. Укладываю двойные запасные кассеты со свежими пластинками в сумочки, налево от сиденья.

Ну, теперь остается только прикрепить карты – и все готово.

Энгман, в свою очередь, осматривает испытующим взглядом самолет: всюду ли натянуты стяжки? есть ли в резервуарах масло, вода и бензин? И здесь все в исправности.

– Ну, теперь можно сходить на квартиру, – говорю я Энгману.

Дома я бросаюсь, одетый, на кровать.

– Гуго, буди меня каждые полчаса, а если прояснится, то немедленно! Даже если в небе покажется хоть самая маленькая голубая дырка!

Через три минуты я снова сплю.

В половине шестого денщик будит меня в первый раз.

– Ну?

Накрапывает дождик.

– Ладно! В шесть часов толкни еще раз.

Я бросаюсь на левый бок и снова засыпаю.

Шесть часов двадцать.