Георг Гейдемарк - Биплан «С 666». Из записок летчика на Западном фронте

Мы его не трогаем…

Летим дальше… Вдали – вокзал Серона. Важнейший железнодорожный пункт армии, действующей против нашей. Здесь проходят все поезда с войсками, снаряжением, продовольствием и всем тем, что необходимо для полевых войск.

По мере того, как мы несемся вперед, перед нами появляются все новые сооружения, вырастают из земли новые ангары, ползут новые подъездные и запасные рельсовые пути, высятся новые товарные платформы. Еще дальше показывается, очень медленно, город, вместе с вокзалом. Здесь я вижу длинный поезд – готовый к отправлению состав почти из пятидесяти вагонов… Еще дальше – дымящиеся локомотивы, депо, бараки,…

Я заношу на карту железнодорожные пути и тянусь за камерой…

Вдруг – тррах!… Немного слева, спереди, рвется первая граната! Так! Здесь, как видно, тоже установлены зенитные орудия, и не одно, а целая батарея… Ничего не поделаешь: надо итти напролом!…

Теперь мы не можем делать крутые виражи, чтобы увертываться от снарядов, ибо тогда мы не пролетим отвесно над рельсами и не выполним нашего задания: сделать ряд снимков… Значит – напрямик!

Впрочем, огонь зенитных орудий, сам по себе, – уж не такое большое зло, хотя здесь, далеко за фронтом, даже одна свинцовая пуля, попав в мотор, может натворить много бед.

Гораздо опаснее другие враги: это – эскадрильи Ньюпоров, имеющие своей задачей захват одиночных самолетов, которые летят на разведку отдаленных от фронта станций и дорог и появляются один, два или три раза в течение дня. И хуже всего то, что эти Ньюпоры довольно легко нападают на наш след… Ну, да будь, что будет!…

Я делаю главный снимок и быстро фотографирую дополнительные цели… А теперь – дальше и… смотреть в оба…

До сих пор земля была нам видна сверху совершенно ясно. Теперь же под нами несутся клочья облаков, которые там и сям мешают видимости. Они отличаются еще одним неблагоприятным свойством: это не части обширного облачного покрова, а кучевые облака. К тому же, они очень высоки, а толщиною доходят до 1000 метров. Их вершины достигают 4500 метров, – я же летаю не выше 4000. Отсюда вывод: меня могут ждать неприятные сюрпризы в виде Ньюпоров, скрытых за облаками. А потому зоркость необходима тут необычайная.

И, разумеется, надо все время продолжать наблюдение…

Тем более, что подо мною опять что-то интересное: по дороге между Сероном и Дувилем тянутся тридцать огромных массивных существ. Бинокль к глазам: грузовики. Быстро заношу их на карту и отмечаю время.

Земля медленно уплывает под нами…

Там, далеко южнее большой деревни, я замечаю множество кругов для верховой езды. Вероятно, там расположилась кавалерия, так как обозов не видно. К северу от деревни вытянулись деревянные сараи. Сверху они замаскированы сосновым хворостом, чтобы летчик принял их за полоску леса. Но многочисленные следы повозок и растоптанный грунт наводят меня на правильное предположение: это – склад фуража.

Хорошая мишень для моих свинцовых стрел.

Быстро соображаю: южный ветер, – значит, надо слегка замедлить ход машины, потом немного задержаться… Так.

Вот теперь мы, кажется, взяли правильный курс. Я медленно опоражниваю ящик, чтобы сбросить мои острые штучки, из которых несколько наверное попадут в цель. В солнечном свете ярко сверкает стальной рой моих грозных пчел…

Дальше!… Мы летим вдоль края высокого облака.

Энгман дергает вдруг рычажок газа и показывает вверх.

– Французы! – кричит он и мгновенно делает крутой вираж влево.

Я вскидываю голову кверху.

Действительно, не далее, чем в двадцати метрах, отвесно над нами, скользит, у края облака, Ньюпор. Корпус и крылья у него светло-голубые, а его две большие сине-бело-красные кокарды светятся, точно два огромных глаза бабочки…

Я сразу вижу, что его карта уже бита. Оттого, что он пролетает над нами чуть-чуть слишком отвесно, ему нужно сделать вираж прежде, чем он опустится на нас… И в то же мгновенье я прицеливаюсь из своего пулемета и осыпаю врага градом пуль. Он мгновенно ставит свою машину на нос и снова ныряет в облака…

«Так-так-так-так!» Что-то резко трещит над моим ухом. Я переворачиваю кольцо пулемета. Ах, чорт возьми, там, влево, еще один француз и (будь он проклят!) – чуть-чуть сзади него – еще один, третий.

Последний пока еще не опасен, – надо только следить, чтобы он не напал врасплох. Но второй, справа, уже совсем близко, и надо сперва взяться за него. Я тщательно беру его на прицел и выпускаю в него целый сноп пуль.

По-видимому, Ньюпор неприятно поражен моей готовностью к отпору. А может быть, он уже расстрелял одну ленту, и ему надо снова зарядить свой пулемет… Как бы то ни было, он делает резкий вираж вправо и улетает…

Я снова осматриваюсь кругом: мне нельзя терять из виду двух других французов. И действительно, номер второй, как раз, наскакивает на меня снизу, а номер первый, в то же время, – наискось справа.

Так… Противники, видно, сообразили, что справятся со мною легче всего, если нападут вдвоем. К счастью, номер третий отстал еще на несколько сот метров…

Отлично! Возьмемся сперва за того, который справа. Я даю ему влететь в поле моего зрения и в течение двух секунд посылаю ему около десятка пуль… Маленькая пауза… Потом опять десять выстрелов. По-видимому, и этот Ньюпор тоже уже расстрелял свою ленту, ибо он делает крутой вираж, чтобы зарядить свой пулемет, и, описав широкую дугу, нависает над вторым летчиком…

Но мне некогда любоваться его замешательством…

«Так-так-так-так!» – трещит теперь справа от меня, сверху вниз. Почти в то же мгновенье, я отвечаю на огонь, быстро повернув свой пулемет. Точный прицел… двенадцать выстрелов… короткая пауза… Потом снова прицел, и опять выстрелы… Все время я не перестаю думать о том, чтобы не израсходовать всех патронов.

Просто удивительно, как я спокоен. Ни признака волнения. Быстро и легко я выпускаю свои пули… «Так-так-так-так!» Я закатываю молодцу уже четвертую порцию, но он не отстает от меня. Настойчивый парень, сразу видно…

Теперь между нами не больше ста метров расстояния… Энгман и на этот раз ведет себя безупречно. Как только он услышал, что я прекратил стрельбу, он делает один вираж за другим. Я невольно улыбаюсь, думая о том, как должен злиться упрямый француз, висящий сзади над нами: ведь это мешает ему прицеливаться… Тем временем, мне самому удается взять противника на прицел, и я хочу уже нажать спуск, когда улавливаю вдруг справа от меня, среди таканья вражеского пулемета, жесткий звук. Ага, он попал! Чудесно! В то же мгновенье я стреляю. На этот раз несколько щедрее: тридцать пуль. Ура! неприятельский летчик вдруг скользит на левое крыло, потом, без малейшей предосторожности, ставит самолет на нос и отвесно падает вниз. …И я попал!