Федор Раззаков - Владимир Высоцкий. По лезвию бритвы

В том году вышла в свет еще одна пластинка-миньон с песнями В. Высоцкого о войне: «Мы вращаем Землю», «Сыновья уходят в бой», «Аисты». В это же время на «Мелодии» было наконец-то получено разрешение на запись пластинки песен Владимира Высоцкого в его собственном исполнении и в исполнении Марины Влади. Буквально в три захода пластинка была записана, но разрешения на выход при жизни Владимира Высоцкого так и не дождалась.

Зато во время второй поездки Владимира Высоцкого во Францию в Париже была записана его первая заграничная пластинка. Высоцкий отдал авторские права на двадцать пять своих песен, и фирма «Шан дю Монд» взяла на себя всю техническую сторону этого мероприятия, включая запись и продажу пластинок. Диск этот вызвал неоднозначную реакцию у друзей и знакомых Высоцкого. Юрию Любимову, к примеру, он не понравился. Главная причина неудовольствия — плохая аранжировка, делавшая из истинно русских песен Высоцкого какой-то западный шансон вперемежку с рок-н-роллом. Но на это замечание своего шефа Владимир Высоцкий вполне резонно заметил: «Хорошо хоть такая пластинка вышла. Мне ведь выбирать не приходится».

В том году Театр на Таганке выпустил еще одну премьеру — спектакль по пьесе Г. Бакланова «Пристегните ремни». Но ко времени появления этого спектакля Владимир Высоцкий, обретший благодаря своим песням неслыханную популярность, получивший долгожданную выездную визу, стал все сильнее тяготиться театральной дисциплиной, начал, по выражению В. Смехова, «соскакивать с дрожек, поспевавших к премьере». В конце концов Высоцкий ушел от центральной роли в спектакле, за ним остался эпизод и исполнение песни «Мы вращаем Землю».

Неоднозначной была и кинематографическая судьба Высоцкого в тот год. В начале года Глеб Панфилов пригласил артиста на кинопробы для участия в одной из главных ролей в своем фильме «Прошу слова». Но Высоцкого на эту роль не утвердили, и на его место пришел его бывший коллега по Театру на Таганке Николай Губенко. Точно такая же история произошла и с фильмом «Иван да Марья», где Владимир Высоцкий должен был сыграть роль Кощея Бессмертного. Но свое отсутствие в этом фильме Высоцкий компенсировал песнями, которые он написал для этой картины.

В августе 1974 года Владимир Высоцкий улетел в Югославию на съемки советско-югославского фильма «Единственная дорога» (режиссеры Алексей Темерин и В. Павлович). Для этого фильма Высоцкий написал две песни и сыграл в нем эпизодическую роль советского военнопленного Солодова. На съемках фильма рядом с ним находилась в то время и Марина Влади. Вот уже больше года, как Высоцкий не пьет, и это вселяет в ее душу уверенность, что с прошлым покончено навсегда. Она еще не знает, что время новой беды неумолимо приближается к ним.

Вернувшись в начале осени на родину, Высоцкий вместе с театром отправляется на гастроли в Прибалтику по маршруту Вильнюс — Рига. У него уже новая машина — «БМВ», и кажется, что он полон сил и энергии. С 3 по 16 сентября театр находится в Вильнюсе, и параллельно со спектаклями Высоцкий дает несколько концертов. И тут совершенно внезапно в самом конце литовских гастролей Владимир Высоцкий запил. В дневнике Аллы Демидовой находим строки об этом: «14 сентября — Высоцкий запил. Сделали укол. Сутки спит в номере. Дыховичный перегоняет машину в Москву».

В Риге, куда театр прибыл для продолжения гастролей 17 сентября, Высоцкого кладут в больницу. Но он совершает оттуда побег. Друзья настойчиво уговаривают его вновь вшить в себя «торпеду», но он напрочь отвергает это предложение. В очередной раз сорвав спектакль, Высоцкий вновь поставил себя вне коллектива: Юрий Любимов отстраняет его от работы.

Вернувшись в Москву, Владимир Высоцкий все же внял уговорам близких и 24 сентября лег в больницу. Попыток оправдать свое поведение собственным безволием и слабохарактерностью Высоцкий уже не предпринимает, он окончательно понимает, что серьезно болен. Поэтому в Москве идет на вшитие новой ампулы. Его отношения с Мариной Влади вновь напряжены. Более того, Высоцкий, кажется, серьезно хочет с ней порвать. «Раньше она давала мне свободу, а теперь только забирает», — признается он Валерию Золотухину.

Пробыв несколько дней в больнице и сделав очередное вшитие, Высоцкий выписывается и уже 3 октября дает концерт в московском издательстве «Мысль». С 5 октября начинаются гастроли Театра на Таганке в Ленинграде, и Высоцкий мчится туда: Любимов в очередной раз его простил. Но на пути в Ленинград его ждет новое приключение: не доезжая 70 километров до Ленинграда, его новенькая «БМВ», разогнавшись по воле своего хозяина до 200 км в час, перевернулась. Но судьба и на этот раз была благосклонна к Владимиру Высоцкому: он остался невредим, лишь бок новенького автомобиля оказался сильно помят. Смерть вновь поторопилась на свидание с Высоцким и, разминувшись с ним в очередной раз, ушла по другим адресам.

2 октября во время съемок фильма «Они сражались за Родину» скоропостижно скончался Василий Макарович Шукшин. На смерть товарища Владимир Высоцкий откликнулся посвящением «Еще ни холодов, ни льдин»:

Павел Леонидов, вспоминая те дни, писал в своих мемуарах: «В Нью-Йорке я узнал, что погиб Вася. А потом посмотрел на Бродвее в занюханном закутке «Калину красную». И плакал навзрыд. Рвались нити, да так, что хотелось завыть… У меня тогда случился самый настоящий приступ ностальгии. Хуже, чем когда узнал про смерть Высоцкого, хотя они оба — самоубийцы. Оба. И обоих их толкали в спину. Поторапливали. Мне Вася на каких-то похоронах сказал: «Каждой сволочи хочется сказать речь на свежей могиле хорошего человека». В дни, когда хоронили В. Шукшина, по Москве гуляли слухи о загульном нраве Василия Макаровича. Между тем, по свидетельству многих, кто знал покойного, тот давно уже не брал в рот спиртного. Кинооператор Анатолий Заболоцкий, работавший с В. Шукшиным, вспоминал: «По сей день часто слышу: Шукшин загубил себя сам — перегрузки и пил. Так вот клятвенно свидетельствую: с 1968 года (я работал с ним до последних дней) ни разу он ни со мной, ни с кем не выпил. Даже на двух его днях рождения не тронул он спиртного, а нам разливал без паузы, рассказывал не без гордости: у Михаила Александровича в гостях не выпил, на что Шолохов обронил ему: «Буду в Москве у тебя, чашки не трону».