Федор Раззаков - Владимир Высоцкий. По лезвию бритвы

Что касается ситуации в театре, то здесь Высоцкий по-прежнему находится в состоянии далеком от благоприятного и пишет жене 23 февраля из того же Свердловска: «Я почти ничего не делаю и отбрыкиваюсь от вводов, потому что все-таки это не очень греет, и уйти уйду обязательно. А чтобы было то безболезненно, — надо меньше быть занятым…

Репетируем «Сильное чувство», «Рычапова», а недавно дали мне Зощенко и «Корни капитализма»… Это уже репетировал парень, но у него не выходит. Так что кому-то наступаю на мозоль. Уже есть ненавистники. Но мне глубоко и много плевать на все. Я молчу, беру суточные и думаю: «Ну, ну! Портите себе нервишки. А я маленько повременю! И вообще, лапик, ничего хорошего и ничего страшного. Серенькое…»

Спасаясь от этого «серенького», Высоцкий сразу же после гастролей по Уралу уходит из Театра миниатюр. Кажется, все в его жизни идет наперекосяк: он живет с новой женщиной, не расторгнув своего официального брака с первой женой; он уходит из второго театра, не проработав в нем и месяца; он, кажется, ловит свою птицу удачи, не имея представления, что она из себя представляет и где обитает. Главный режиссер Театра миниатюр B. C. Поляков, отчисляя Владимира Высоцкого из театра, выводит в приказе лаконичное резюме: «Отчислить Владимира Высоцкого из театра за полное отсутствие чувства юмора».

Давая определение тем годам в жизни Владимира Высоцкого, его жена Людмила Абрамова с горечью отметит: «…начало 60-х — такое время темное, пустое в Володиной биографии… Ну нет ничего — совершенно пустое время».

Об этом же и слова Олега Стриженова: «До Таганки оставалось еще почти два с половиной года безработицы, скитаний по киностудиям с униженным согласием играть любые мелкие роли, какие-то кошмарные изнурительные гастроли на периферии…»

Да и сам Владимир Высоцкий запечатлел свое тогдашнее состояние в песнях:

Уйдя из Театра миниатюр, Владимир Высоцкий решил попытать счастья в театре «Современник», самом знаменитом в те годы театре страны. В марте Высоцкий пришел в «Современник» и сыграл в нем по договору ничем не примечательную роль в одном из спектаклей. Талант Владимира Высоцкого не приглянулся Олегу Ефремову, и Высоцкий приглашения для дальнейшей работы в театре не получил. Судьба вновь толкает его в стены Театра имени Пушкина, куда он возвращается в мае. В начале июля вместе с театром Высоцкий отправляется на гастроли, и вновь по Уралу. Края эти явно не прельщают Высоцкого, и он откровенно пишет жене: «До чего же здесь гнусно. Кто может жить здесь, — тот ежеминутно совершает подвиг». Но даже несмотря на печаль и тоску, нахлынувшие на него в тех краях, Высоцкий старается держаться молодцом: «Я не пью совсем и прекрасно себя чувствую». Сей правильный образ жизни Высоцкого не замедлит сказаться и на его творческих успехах, о чем он тут же сообщает жене: «Был дебют в «Дневнике женщины». Играл! Сказали, что я так и буду играть и в Москве тоже. Поздравляли, Гриценко тоже вчера глядела, обревелась вся, как всегда, а роль комедийная. Поздравляла тоже. Вроде и народу, то есть зрителям, тоже не очень противно…»

Но судьба-злодейка и на этот раз не дала Высоцкому вкусить плодов успеха. После гастролей по Уралу произошел очередной конфликт с главным режиссером Б. И. Равенских, и Высоцкого вновь уволили из театра. Опять безработица и нищенское прозябание на случайные заработки.

Осенью подвернулась работа в фильме А. Столпера «Живые и мертвые», это подсуетился Левон Кочарян, с болью наблюдавший уже который год за житейской и творческой неустроенностью своего младшего друга. В сентябре — октябре Высоцкий обитал под Истрой, где проходили съемки фильма, и вроде бы неплохо там себя чувствовал. Отснявшись в трех эпизодах, вернулся в Москву к жене, а в ноябре у них родился первенец — сын Аркадий.

Пока Владимир Высоцкий находился в Истре, в сентябре на экраны страны вышел фильм «Грешница», где он играл эпизодическую роль. Ни сам фильм, ни тем более игра в нем Высоцкого не привлекли к нему внимание ни широкой общественности, ни критики. В тот год спорили о других фильмах и ролях. На экранах шли картины: «Гусарская баллада», «Иваново детство», «Коллеги», вышел первый номер михалковского «Фитиля».

Между тем страна уже изрядно устала от хрущевского самодурства. К этому времени люди успели забыть страх сталинских застенков, их теперь больше интересовал хлеб насущный, который из магазинов стал почему-то исчезать.

Зревшее в народе недовольство прорвалось в далеком Новочеркасске. 2 июня 1962 года, в тот день, когда Никита Хрущев торжественно открывал в Москве новое здание Дворца пионеров и школьников, в Новочеркасске возмущенные толпы людей, после очередного повышения цен на мясо и молоко, вышли на улицы города. Против безоружных людей были применены войска, которые открыли огонь на поражение. В результате более двадцати человек было убито. Позднее по этому делу из числа демонстрантов, но не из солдат, открывших огонь, были осуждены 105 человек, семеро из них были расстреляны, в их числе и одна женщина.

К октябрю 1962 года мудрая политика партии и правительства чуть не ввергла не только нашу страну, но и весь мир в третью мировую войну. Разразился карибский кризис, спровоцированный советской стороной и лично Н. Хрущевым.

Тем временем советский народ продолжал утолять свои радости и печали вином и водкой. Как объяснит статистика несколько позднее своим гражданам, алкогольная ситуация в 60-е годы еще более обострилась: за одно десятилетие прирост алкогольного потребления (с 3,9 литра в 1960 году до 7,6 литра в 1970-м) превысил общий уровень дешевого потребления алкоголя 1913 года. Между тем за шесть последних лет страна потеряла двух именитых алкоголиков.

Весной 1956 года на своей даче в Переделкине покончил жизнь самоубийством известный советский писатель и общественный деятель Александр Фадеев. Это роковое событие было связано в первую очередь с тем душевным надломом, что произошел с писателем после разоблачений преступлений сталинской эпохи, к которым и он приложил руку. Немалую роль в решимости писателя свести счеты с жизнью сыграл и давний его алкоголизм. Как рассказывал своим друзьям сам Фадеев, он приложился и к самогону еще в 16 лет, когда был в партизанском отряде на Дальнем Востоке: «…Я не хотел отставать от взрослых мужиков в отряде. Я мог тогда много выпить. Потом я к этому привык. Приходилось. Когда люди поднимаются очень высоко, там холодно, и нужно выпить. Хотя бы после. Спросите об этом стратосферников, летчиков или испытателей, вроде Чкалова. Мне мама сама давала иногда опохмелиться. Мама меня понимала больше всех…»