Леонид Млечин - Фурцева

«Я думал, что радость моя по поводу присуждения мне Нобелевской премии не останется одинокой, что она коснется общества, часть которого я представляю. Мне кажется, что честь оказана не только мне, а литературе, к которой я принадлежу… Кое-что для нее, положа руку на сердце, я сделал. Как ни велики мои размолвки со временем, я не предполагал, что в такую минуту их будут решать топором. Что ж, если Вам кажется это справедливым, я готов все перенести и принять…»

Корней Иванович Чуковский прочитал, вздохнул и посоветовал письмо Фурцевой не отправлять.

В стране усилиями партийного аппарата и госбезопасности развернулась настоящая травля поэта. 27 октября 1958 года секретариат Союза писателей исключил Пастернака из членов союза. На заседание приехал заведующий отделом культуры Поликарпов. Похоже, в последний момент он засомневался: стоит ли это делать? Какое впечатление произведет на страну и мир исключение выдающегося поэта? Но решение уже было принято.

Московские писатели по собственной инициативе потребовали от родного правительства изгнать поэта из страны. Этот пункт в резолюции собрания не предусматривался. Главный редактор «Литературной газеты» Валерий Алексеевич Косолапое заранее получил резолюцию собрания и теперь не знал, как быть: печатать вариант, утвержденный в ЦК, или новый с добавлением насчет лишения гражданства? Позвонил Фурцевой. Выслушав Екатерину Алексеевну, распорядился:

— Даем с поправкой. Иностранные «голоса» уже передали…

Двадцать седьмого февраля 1959 года судьба Пастернака решалась на заседании президиума ЦК с участием Фурцевой, Суслова, председателя КГБ Шелепина и генерального прокурора Руденко. Генеральный прокурор предложил не привлекать Пастернака к уголовной ответственности, а в соответствии с пунктом «б» статьи седьмой закона о гражданстве СССР от 19 августа 1938 года лишить его советского гражданства и выслать из страны.

Высылать не стали. Руководители государства так сформулировали позицию в отношении Бориса Пастернака:

— Предупреждение от прокурора сделать и сказать, что, если будет продолжать враждебную работу, будет привлечен к ответственности.

Поэта вызвали в Генеральную прокуратуру. Допрос проводил сам Роман Руденко. Пастернаку пригрозили привлечением к уголовной ответственности по статье 64-1 УК — измена родине, если он будет продолжать встречаться с иностранцами.

Фурцева и другие идеологические секретари решили усилить работу с творческой интеллигенцией страны, прежде всего с писателями. 17 июля 1960 года под Москвой устроили встречу руководителей страны с деятелями литературы и искусства.

«Где бы ни появлялся Никита Сергеевич Хрущев и его товарищи-соратники, — писали газеты, — тотчас их окружали празднично одетые люди. Завязывались беседы, звучали шутки, вспыхивал смех… Вот он вместе с К. Е. Ворошиловым подошел к украинскому композитору Данькевичу:

— Ну, помоги старику, — сказал Климент Ефремович и запел народную украинскую песню.

Тотчас к дуэту присоединился и Никита Сергеевич.

Знаменитый украинский певец Гмыря своим могучим басом поддержал зародившуюся песню. Это был необыкновенный концерт, веселый и радостный…

Время перешло за полдень. Под гигантским шатром, осененным вековыми липами, хлебосольно накрыты столы. Открывая обед, с большой программной для деятелей науки и искусства речью обратился к гостям член президиума ЦК КПСС, секретарь ЦК КПСС Михаил Андреевич Суслов… С вполне понятным нетерпением ожидали собравшиеся выступления Никиты Сергеевича Хрущева. Остроумно, с юмором, с яркими развернутыми образами, просто и живо говорил Никита Сергеевич…»

Непрерывным потоком через письменный стол секретаря ЦК Фурцевой шли документы, жалобы, просьбы, петиции и манифесты. Художники просили, чтобы государство покупало у них картины. Военные политработники жаловались, что в художественной литературе ослабло военно-патриотическое направление. Начальник цензуры негодовал по поводу публикаций о Фадееве, которые «принижают общественное значение его творчества». Работники отдела культуры представляли проект нового устава Союза писателей и просили инструктировать руководство союза перед съездом.

Все требовали поддержки и одобрения Екатерины Алексеевны.

После непонравившейся статьи отдел ЦК постановил собрать редакторов газет и журналов — провести с ними воспитательную беседу. Не возражает ли Екатерина Алексеевна? Обсуждается вопрос об учреждении Ленинских премий как в области науки и техники, так и литературы и искусства. Фурцевой и еще нескольким членам президиума поручено додумать, как часто и кому присуждать премии. Ленинские премии учредили 6 ноября 1956 года… Присуждение премий проходило в конфликтной обстановке. Всегда находился кто-то недовольный, просил о приеме. Фурцева должна все уладить, помирить деятелей литературы и искусства.

Идеологический аппарат реагировал на малейшее отклонение от генеральной линии и бил тревогу.

Десятого января 1958 года заместитель заведующего отделом культуры ЦК Борис Сергеевич Рюриков и заведующий сектором Борис Михайлович Ярустовский (музыковед по профессии) доложили Фурцевой, что в газете «Советская культура» опубликована статья профессора Московской консерватории Игоря Федоровича Бэлзы:

«Статья написана автором без учета реальной обстановки, сложившейся в кругах художественной интеллигенции Польши.

Известно, что за последний год в печати, на собраниях творческих союзов ряд польских писателей, художников, композиторов позволили себе выступить с клеветническими заявлениями по адресу советской культуры… Тов. Бэлза не только проходит мимо этих фактов, сглаживая сложность идейной борьбы, но оценивает как положительные явления те, которые на самом деле заслуживают критики… Такое отношение к процессам, происходящим в настоящее время в польском искусстве, явно играет на руку его нездоровым элементам…

Отдел культуры указал редакции газеты „Советская культура“ на ошибки, допущенные в статье „Среди польских друзей“. Секретариату Союза советских композиторов рекомендовано рассмотреть вопрос о выступлениях т. Бэлзы и разъяснить ему неправильность его высказываний».

Предшественник Фурцевой на посту министра культуры Николай Михайлов 24 февраля 1958 года обратился в ЦК с просьбой:

«В соответствии с решением ЦК КПСС подготовлена и будет проведена Всесоюзная творческая конференция работников художественной, документальной и научно-популярной кинематографии всех союзных республик… Министерство культуры просит секретарей ЦК КПСС принять участие в работе конференции. Было бы крайне желательно выступление по вопросам кино одного из секретарей ЦК КПСС. Это имело бы большое значение для всей дальнейшей работы советской кинематографии».