Леонид Млечин - Фурцева

На самом деле обсуждение было не таким гладким. Фрол Козлов сообщил, что по вине Ворошилова были «недоразумения». Фурцева уточнила:

— Когда вышли из всемирно известного мавзолея Тадж-Махал в индийском городе Агре, недовольный Климент Ефремович плюнул. А индийцы кинохронику выпустили.

Сопровождавший делегацию первый заместитель министра иностранных дел Василий Васильевич Кузнецов, терпеливейший человек, пожаловался:

— Товарищ Ворошилов с претензией заявлял, чтобы его больше показывали, обзывал меня подхалимом.

Министр Громыко, который всегда знал, что нужно говорить, припомнил все прежние грехи Ворошилова на встречах с иностранными делегациями. Самым ярким примером были слова Климента Ефремовича на переговорах с президентом Италии Джованни Гронки и министром иностранных дел Джузеппе Пелла. Престарелый маршал, устав от переговоров, сказал итальянцам просто:

— Давайте кончать базар.

Никита Сергеевич, подводя итоги обсуждения, предложил «считать полезной работу делегации», а относительно Ворошилова заметил с намеком:

— Самолюбие заедает товарища Ворошилова. Надо бы товарищу Ворошилову самому попроситься на отдых.

С ним уже случались неприятности по дипломатической линии. 7 июня 1958 года на заседании президиума ЦК разбирали телеграмму советского посла в Париже, который излагал недовольство французских коммунистов публичным заявлением Ворошилова. На приеме в финском посольстве Ворошилов сказал корреспондентам, что если генерал Шарль де Голль придет к власти, то отношения между двумя странами будут хорошими. Слова Климента Ефремовича воспринимались как поддержка де Голлю со стороны Советского Союза. Французские коммунисты требовали опровержения.

Екатерина Алексеевна Фурцева сказала тогда, что Ворошилов не имел права говорить о де Голле «до определения нашей линии», это нанесло морально-политический удар по французской компартии. Брежнев предложил осудить поступок Ворошилова как самовольство, из-за которого разгорелся скандал.

— Вас надо строго осудить и предупредить, — грозно сказал амбициозный Николай Григорьевич Игнатов, член президиума и секретарь ЦК.

С оступившимися товарищами поступали по всей строгости большевистского закона. Председатель Комитета партийного контроля Николай Михайлович Шверник разговаривал с маршалом по-свойски, советовал ничего не отрицать и не оправдываться:

— Ты начинаешь упираться. От этого толку не будет. Не сопротивляйся. Иногда ты вольничаешь.

Но Ворошилов твердо следовал принципу ни в чем не признаваться:

— С этими господами я никогда не разговаривал. То, что написано, выдумка. Моя вина, что вообще вступил в разговор. Повод дал для их разглагольствований. Виноват.

Члены президиума ЦК записали в постановлении:

«Осудить высказывание т. Ворошилова К. Е. как безответственное и нанесшее ущерб интересам внешней политики Советского Союза. Предупредить т. Ворошилова о недопустимости подобных противоречащих позиции ЦК КПСС высказываний».

Последней каплей стала встреча Ворошилова с сыном Сталина.

На следующий день после смерти вождя Василий Иосифович Сталин превратился в человека, ведущего антисоветские разговоры и потому опасного. Наказание настигает сына Сталина с поразительной быстротой. 26 марта 1953 года приказом министра обороны Булганина генерал-лейтенанта Сталина уволили в запас без права ношения военной формы. Через два месяца, 28 апреля, арестовали.

Василия Сталина судила военная коллегия Верховного суда — ускоренным порядком, принятым после убийства Кирова в 1934 году: без адвоката и без прокурора. Такую практику придумал его отец, чтобы поскорее отправлять на тот свет «врагов народа». Не думал, наверное, что это обернется против его собственного сына. Приговор — восемь лет лишения свободы. Его должны были отправить в лагерь, но держали во Владимирской тюрьме, подальше от людей.

Сталин провел в заключении шесть лет и восемь месяцев. Во Владимирской тюрьме сына вождя держали под фамилией «Васильев». Он, совсем еще молодой человек, уже сильно болел — видимо, на почве неумеренного употребления горячительных напитков. Да и советская тюрьма быстро разрушала здоровье.

Хрущев как-то поинтересовался у председателя КГБ Шелепина:

— А как ведет себя Василий Сталин? Поговорите с ним, посоветуйтесь со Светланой.

Шелепину сын вождя поклялся, что будет вести себя достойно.

Хрущев сказал:

— Я за то, чтобы его освободить.

Пятого января 1960 года председатель КГБ Шелепин и генеральный прокурор Руденко предложили амнистировать сына Сталина. 8 января предложение приняли после короткого обсуждения на президиуме ЦК. 11 января президиум Верховного Совета СССР освободил Василия Сталина от дальнейшего отбытия наказания и снял с него судимость. Ему обещали трехкомнатную квартиру в Москве, военную пенсию, единовременное пособие в тридцать тысяч рублей и путевку в санаторий на три месяца. Но ничем этим Василий Сталин практически воспользоваться не успел.

Девятого апреля с ним по-отечески беседовал Климент Ефремович:

— Я тебя знаю со дня, когда ты появился на свет, приходилось нянчить тебя. И я желаю тебе только добра. Но сейчас буду говорить тебе неприятные, плохие вещи. Ты должен стать другим человеком. Ты еще молодой, а вот какая у тебя лысина. У отца твоего не было, хотя он дожил до семидесяти четырех лет. Все это потому, что ты ведешь слишком бурную жизнь, живешь не так, как нужно. Ты носишь фамилию великого человека, ты его сын, и не должен это забывать…

Василий каялся, просил дать ему работу. Запись разговора Ворошилов отправил Хрущеву:

«Беседа записана слово в слово. Василий Сталин вел себя скромно и немножко испуганно, как мне показалось, но был вежлив и предупредителен в разговоре. Просит дать ему работу, связывая ее с своим поведением — „Дайте мне работу и я исправлюсь“ — все время твердил об этом.

Сообщи, пожалуйста, и свое мнение, и предложение по существу».

Хрущеву беседа Ворошилова со Сталиным не понравилась.

Четырнадцатого апреля 1960 года Шелепин и Руденко доложили в ЦК:

«Несмотря на даваемые ЦК КПСС заверения, В. Сталин систематически пьянствует, проводит время в кругу лиц с низкими моральными качествами, пьяницами… допускает враждебные разговоры антисоветского порядка и возводит клевету на отдельных руководителей Коммунистической партии и Советского правительства…

В. Сталин на днях посетил китайское посольство, где якобы, по его словам, оставил письмо на имя Мао Цзэдуна. Подробности разговора в посольстве и содержание этого письма нам не известны. По имеющимся у нас данным, В. Сталин намерен пойти в китайское посольство и остаться там…»