Макар Бабиков - Отряд особого назначения. Диверсанты морской пехоты

Ким Сон Чен давно, лет пятнадцать назад, работал на КВЖД, встречался со многими советскими товарищами, немного знает русский язык, поэтому речь свою перемежает отдельными русскими словами. Ким спрашивает, не знаем ли Ивана Ивановича, который был большим начальником на КВЖД в те давние годы. Для нас, сравнительно молодых людей, лишь отдаленно слышавших о тех событиях, это имя ничего ровным счетом не говорило. А потом Иванов Ивановичей в России такое множество, как и Кимов в Корее. Не случайно там, когда хотят сказать о пустой затее, говорят: «Пошел в Сеул искать Кима».

Беседа начинается с самого волнующего — о новом повороте военных событий после того, как в войну вступил Советский Союз. С декабря 1941 года, когда Япония развязала военные действия против союзных держав, здесь, в Корее, война казалась далекой, недосягаемой. Она ощущалась в том, что хуже стало с питанием, и без того длинный рабочий день еще увеличился, администрация стала более жестоко карать, припугивая суровостями военного времени. Да еще транспорты с железной рудой, цветными металлами и другими ценностями и сырьем бесконечной вереницей потянулись на острова.

Но три дня назад все вокруг перевернулось. Начались военные действия. Уже рано утром девятого августа множество советских самолетов начали бомбить стоящие в порту японские пароходы. Самолетов на аэродроме у японцев оказалось мало, и они на второй день куда-то улетели.

Вчера днем в порт прорвались торпедные катера и довершили то, что начали летчики: потопили все японские суда, какие стояли у причалов и на рейде. Пожары в порту и на станции тушить оказалось некому и нечем. Собирать убитых и раненых японцев командование заставляло местных жителей. Люди начали прятаться и побежали в горы.

Полицмейстер Начжина японский жандармский офицер Нанохора не смог больше ничего сделать, бросил все дела и вчера вместе с ближайшими сотрудниками и семьей на автомобилях умчался куда-то по горным дорогам. Сейчас в городе безвластие, нет никакой администрации и распоряжаться некому. Поэтому корейские товарищи просят нас собрать оставшихся жителей и предложить им навести порядок. Они боятся, как бы пожары не перекинулись на жилые районы.

Леонов ответил, что вскоре в город придут еще советские войска и уже сейчас находится в пути назначенная военная администрация. На них командованием возложена обязанность представлять Советские Вооруженные Силы и поддерживать необходимый порядок. Поэтому надо, не дожидаясь прихода наших частей, собирать население и тушить пожары. Корейские товарищи обещают это сделать.

— Вчера и позавчера было сбито четыре советских самолета. За городом мы подобрали тела погибших летчиков, — говорит Ким Сон Чен.

— Сохраните их до завтрашнего дня, до прихода назначенного сюда командования гарнизона. Они и похоронят погибших со всеми почестями, — отвечает ему Леонов.

Время не позволяет нам больше оставаться в Начжине, пора выходить в обратный путь. Прощаемся с корейскими товарищами, благодарим за братское радушие, советуем немедленно собирать людей для сбережения брошенного имущества, вывести их на тушение пожаров, наводить порядок в городе.

Мы идем на катера, делегация горожан возвращается в город. Они снова высоко подняли свой огромный багряный стяг.

Закончив посадку, проверив людей и готовность катеров, командир десанта подает команду сниматься со швартовов.

Оторвавшись от причальной стенки, наши катера, набирая скорость, идут на выход из бухты. За кормой остается Начжин. Все, кто не занят несением вахты, не ведет наблюдения за морем, смотрят на удаляющийся город. Совсем крохотными стали фигурки корейских товарищей, только что встречавшихся с нами и поведавших о суровой доле своего народа. Над одним из зданий в северо-восточной части города взвился огромный красный флаг: это Ким Сон Чен и его друзья подняли багряное знамя освобождения.

В Начжине остался со своими разведчиками старший лейтенант Попков, а на дорогое к Чхончжину действует рота старшего лейтенанта Василия Захаренко.

Как потом нам стало известно, остаток вечера и ночь прошли в Начжине в основном спокойно, противник не предпринимал попыток возвратиться в город и отвоевать у роты занимаемые ею позиции. Это позволило десантникам удерживать участок по западной части города, имея позади себя порт с причальными сооружениями.

В шесть часов утра 13 августа под командованием капитана первого ранга Е. Е. Полтавского к Начжину подошел отряд кораблей в составе двух тральщиков, одного эскортного корабля и шести малых охотников. Эскортные корабли в то время назывались старинным романтическим именем «фрегат». В порту высадился первый эшелон десанта — 358-й батальон морской пехоты и рота разведчиков под общим командованием капитана А. Р. Свищева.

Этому десанту приказано составить первоначальный советский гарнизон города, разведать ближайшие к нему подходы, не допустить противника, если он вновь попытается проникнуть в Начжин. Пожары в порту и на железнодорожной станции в короткий срок потушить, взять под охрану имущество, навести в городе порядок.

Развернув свои подразделения на окраинных высотах так, что флангами они упирались в море по обеим оконечностям города, Свищев приказал десантникам подготовить оборонительные рубежи. В тот же дань южнее Начжина, в одной из обширных бухт, крупное десантное подразделение флота было высажено с лидера «Тбилиси».

Мелкие группы и одиночные японские солдаты, оставшиеся в Начжине, многие из которых сбросили с себя военную форму и переоделись в гражданскую одежду, стали сдаваться в плен десантникам.

Днем местные жители снова сообщили Свищеву, что в горах к северо-западу все еще располагается японская воинская часть. Командир десанта направил в разведку взвод автоматчиков. Разведчики обследовали несколько высот и долин, но противника не обнаружили. Судя по всему, неприятельская часть, узнав о занятии Начжина советскими войсками, сумела отойти на юг по лежащим вблизи города горным дорогам. Отступали японцы в спешке. У подножия одной из высот десантники нашли брошенные автомашины, несколько орудий, большое количество снарядов, складов с продовольствием и медикаментами. Невдалеке от этого лагеря японцы рыли окопы, но работу не закончили, так и бросив ее. Горевшие во многих местах костры не успели даже потушить.

К вечеру тринадцатого августа на северной окраине города возник пожар и раздалось несколько взрывов. Оказалось, что в пригород проникла неприятельская диверсионная группа и подожгла склад боеприпасов. Десантникам удалось настичь диверсантов и завязать с ними бой. В перестрелке было убито девять неприятельских солдат, а один офицер и семь солдат попали в плен.