Лев Андреев - Янгель: Уроки и наследие

— Владимир Яковлевич, — медленно начала она, — Вы слишком молоды и мне трудно ответить на Ваш вопрос так, чтобы быть понятой до конца. Страшусь это сказать вслух, но нас, женщин, еще никто не смог до конца понять. Мы сами порой себя пугаемся. Понимаю, нескладно получается. Но особенно сейчас, когда Миша стал знаменит и известен на всю страну, я боюсь быть рядом именно здесь. Кажется, что тогда я его потеряю навсегда. Ведь я начну каждый день ревновать его к работе. И потом, Владимир Яковлевич, поймите меня как человека. Я доктор технических наук, профессор, у меня большая творческая жизнь. Боюсь себя опустошить. Не уверена…, - оборвав вдруг фразу, замолкла она.

— Вы же знаете, что у нас в университете есть специальный физико-технический факультет, где работают многие известные ученые и, в первую очередь, из конструкторского бюро, — пытался возразить я. Но Ирина Викторовна не откликнулась на мое предложение. Хранила молчание. По всему было видно, что развивать эту тему она дальше не хотела и обсуждение считала законченным.

— Бог ты мой, вот так разговор получился, — только и успел с тоской подумать я. К такому пониманию жизни в свои тридцать лет я был еще явно не готов. Проклятый бабий жребий! Эмансипация отбирает у нашей прекрасной половины счастье материнства, семьи. Все хотят быть Софьями Ковалевскими. Ради этого детей разучились рожать. От мужей отказываются. Надо же? Поди пойми их. В этот момент, как нельзя кстати, нарушив затянувшееся молчание, из кухни вернулся Михаил Кузьмич. Сразу заметив грустные лица собеседников и поняв причину, он вмешался в разговор:

— Владимир Яковлевич, у нас с Ириной Викторовной все оговорено. Она с ребятами будет ко мне чаще приезжать. Да и я в столице, сам знаешь, не редкий гость. Так выше голову.

Возвращался домой из гостей в раздумье. Не получился у меня разговор с женой Главного. Более того, где-то в душе я даже отступился от Михаила Кузьмича, оправдывая возможность его разлуки с Ириной Викторовной.

— Видать, — думал я, — у таких сильных, властных, неделящихся в жизни, так и случается, и это правда. Как говорится из песни слов не выкинешь, а песни бывают всякие. И все же жизнь надо уважать, даже такую трудную…

И тем не менее принципиально образ жизни Главного не изменился, а проблемы продолжали оставаться. Однако даже в период душевной расслабленности М.К. Янгель умел овладеть своими чувствами и, если требовали обстоятельства, проявлял фантастическую способность мобилизоваться в нужную минуту.

Вечером 24 октября 1960 года аппарат специальной связи в Кремле выдал на печать горькие слова трагической шифровки:

В 18.45 по местному времени за 30 минут до пуска изделия 8К64 на заключительной операции к пуску произошел пожар, вызвавший разрушение баков с компонентами топлива. В результате случившегося имеются жертвы в количестве до ста и более человек. В том числе со смертельным исходом — несколько десятков человек.

Главный маршал артиллерии Неделин находился на площадке для испытаний. Сейчас его разыскивают.

Прошу срочной медицинской помощи пострадавшим от ожогов огнем и азотной кислотой.

В Кремле второй день с нетерпением ждали сообщение от Главного маршала артиллерии М.И. Неделина. Ждали чего угодно, но только не этого. О важности, которую придавали полученной телеграмме, свидетельствует тот факт, что на документе имеется запись, сделанная заведующим Общим отделом ЦК КПСС: "Прочитано членам Президиума ЦК КПСС. В. Малинин. 24.10.60".

Реакция на сообщение последовала незамедлительно. В ночь того же числа из Москвы на полигон, где случилось непредвиденное, специальным рейсом вылетела высокая комиссия. Решение о ее создании будет оформлено лишь на следующий день, когда комиссия уже приступит к работе на месте катастрофы. Вот содержание этого архисекретного документа.

Вопрос Министерства обороны

Утвердить комиссию в составе: тт. Брежнева, Гречко, Устинова, Руднева, Калмыкова, Сербина, Гуськова, Табакова и Тюлина для расследования причин катастрофы и принятия мер в воинской части 11284.

Итак, в составе партийно-правительственной комиссии Л.И. Брежнев — Председатель Верховного Совета СССР, А.А. Гречко — первый заместитель Министра обороны СССР, Д.Ф. Устинов — заместитель Председателя Совета Министров СССР, К.Н. Руднев — Председатель Государственного комитета

Совета Министров СССР по оборонной технике, В.Д. Калмыков — Председатель Государственного комитета Совета Министров СССР по радиоэлектронике, И.Д. Сербин — заведующий Отделом оборонной промышленности ЦК КПСС, А.М. Гуськов — начальник Третьего главного управления Комитета государственной безопасности СССР, Г.М. Табаков — директор Научно-исследовательского института, на стендах которого производились огневые испытания реактивных двигателей (НИИ-229), Г.А. Тюлин — директор Научно-исследовательского института проблем ракетной техники (НИИ-88).

Кроме Л.И. Брежнева решение адресовано Ф.Р. Козлову, являвшемуся в то время Секретарем Центрального Комитета Коммунистической партии Советского Союза.

Рано утром 25 октября самолет с высокой комиссией приземлился на аэродроме среднеазиатского полигона и сразу же началось расследование причин случившегося.

А через два дня спецрейсами самолетов "черные тюльпаны" — цинковые гробы были отправлены в Днепропетровск, Харьков, Киев, Москву и Загорск.