Лев Андреев - Янгель: Уроки и наследие

Так, в силу обстоятельств, сложившихся в связи с эпопеей с разъемом ШПС-2, явившейся, по сути говоря, для меня подарком судьбы, получил команду идти в бункер. Иначе я остался бы на стартовой площадке рядом с В.А. Концевым.

Выполняя решение Главного, зашел в передвижной командный пункт и по телефону сообщил А.С. Матренину о принятом решении, а также сказал, чтобы он начал набор схемы на пуск и что я иду к нему. Выйдя из машины, доложил В.А. Концевому, что иду в бункер по указанию Михаила Кузьмича. Прошел мимо сидевшего в одиночестве маршала М.И. Неделина и стоявших в трех-пяти метрах от него начальника полигона К.В. Герчика, его заместителя А.И. Носова, начальника Первого управления полигона Е.И. Осташева, командира войсковой части А.А. Кабанова, старшего адъютанта Главкома Ракетных войск Н.М. Салло и пошел в сторону бункера. На полпути встретил Г.Ф. Фирсова, направившегося к пусковому столу. Он меня остановил и расспросил о последних событиях. Обменявшись информацией, мы разошлись каждый по своей, уготованной судьбой дороге: я — в бункер, а он — к пусковому столу."

В этот предстартовый час лестница для подъема на установщике, как центральная магистраль, была сильно перегружена. Гражданские и военные испытатели поднимались и спускались беспрерывно.

Внизу у лестницы ждал своей очереди входивший от разработчика ракеты в "двигательную" команду инженер Б.М. Лавриненко. Ему предстояло подняться на верхнюю площадку обслуживания, чтобы еще раз убедиться, что дренажная система баков функционирует нормально. Он ранее уже выполнил необходимую для этого операцию и открыл нужные краники. Но получил приказ проконтролировать дополнительно.

Поднявшись на площадку, проверил руками и визуально положение нужных краников, а на слух получил дополнительное подтверждение — все в порядке. Спускаясь вниз по лестнице, чтобы доложить о выполнении задания, встретил поднимавшегося наверх инженера В.А. Кошкина, которому, в свою очередь предстояло проконтролировать эту же операцию, но уже по линии своего руководства — заместителя главного конструктора двигателя Г.Ф. Фирсова. Б.М. Лавриненко попытался уговорить его отказаться от этой затеи, поскольку только что во всем повторно удостоверился лично. Но приказ есть приказ. И В.А. Кошкин продолжил свой путь наверх. К сожалению, у него не осталось времени спуститься назад, а у заместителя Главного конструктора маршевого двигателя Г.Ф. Фирсова — выслушать доклад своего подчиненного.

Заканчивавшие свои операции по подготовке ракеты к пуску испытатели эвакуировались на наблюдательный пункт, находившийся примерно в километре от стартовой позиции. Расположен он был на возвышенности, поэтому стоявшая на пусковом столе ракета прекрасно обозревалась. Хорошо были видны и находившиеся на площадке испытатели. Со стартом имелась прямая — "громкая" связь, и поэтому становились известными все подававшиеся команды. Здесь же были смонтированы оптические установки типа артиллерийских перископов и имелись бинокли. С их помощью можно было наблюдать за развитием событий на старте.

Обстановка на наблюдательном пункте была внешне спокойная. Сгустились сумерки, и начали "крутить" фильм с передвижной киноустановки. В помещении играли в шахматы, беседы на любые темы, обсуждения. Но за всем этим чувствовалось напряженное ожидание предстоявшего пуска. Ведь пуск-то был не обычный — первая межконтинентальная ракета конструкторского бюро.

Только что приехавший со старта на наблюдательный пункт инженер Е.А. Ерофеев сразу же прильнул к оптическому прибору, чтобы понаблюдать за тем, как заканчиваются операции, в проведении которых он только что участвовал:

— В артиллерийский прибор я увидел, — вспоминает он, — что люди работают на площадках обслуживания с фонариками, проводят какие-то заключительные работы, связанные с подготовкой к пуску. В какой-то момент на минуту отвлекся, повернув голову в другую сторону. И вдруг кто-то кричит: пуск, пошла! Прильнул к трубе и увидел, что там, где находилась ракета, сильнейший пожар. Сразу же побежали и сели в машины, на которых только что приехали со старта. Но попытка прорваться обратно оказалась безрезультатной. Кругом было оцепление, и нас не пропустили.

О том, что ракета может взорваться, никто и мысли не допускал в первый момент. Стоявший рядом с Е.А. Ерофеевым инженер В.С. Фоменко вспоминал впоследствии:

— Пошли задержки, объявлявшиеся по громкой связи. И вдруг — зарево! Раздались крики: "Пуск, пуск!" Смотрю в бинокль — какой пуск, если установщик еще не отведен…, а потом — горящие люди падают, как снопы. Большинство из нас кинулось к автобусам, надо же ехать, надо спасать, надо помогать нашим ребятам. Нужно отдать должное начальнику наблюдательного пункта. Он дал команду всем гражданским сесть в автобусы, возле дверей поставил по солдату, а водителям приказал без его команды никуда не ехать. А то было бы!

Им вторит инженер А.А. Вередченко:

— На какое-то мгновение я отвлекся, засмотревшись на только что прибывшую очередную машину, а посему стоял спиной к старту. И вдруг как грохнет! Мгновенно повернувшись, естественно ничего еще не понимая, что происходит, увидел находившуюся на пусковом столе ракету в пламени. Причем, располагалось оно почему-то где-то посередине корпуса. В отличие от обычной картины, когда возникнувшее внизу ракеты пламя затем вместе с ней поднимается вверх, на сей раз оно молниеносно распространилось сверху вниз, окутав все вокруг огнем и дымом. Последовала серия одиночных взрывов, мгновенно перешедшая в сплошной грохот. На наблюдательном пункте рядом был расположен окоп с оптическим увеличительным наблюдательным прибором типа артиллерийского перископа. Прильнув к нему, увидел ужасную картину. Вверху на площадке обслуживания на уровне приборного отсека второй ступени ракеты метались беззащитные, обреченные люди, а под ними — море огня. В панике они бросались вниз в бушующую стихию. Взглянул вниз, а там — та же картина — бегут обезумевшие люди с горящей на них одеждой. Большинство ринулось в сторону ограждения из колючей проволоки вокруг старта, кое-кто добегает и пытается перелезть через ограждение, другие, объятые пламенем, беспомощно падают. На следующий день, оказавшись на том месте, где был старт, увидел расплавленный асфальт с торчащими из него солдатскими сапогами и кучу обгорелого обмундирования. Трупы уже увезли.

Инженер Ф.П. Санин услышал только щелчок, повернувшись лицом к старту, увидел, что ракета в пламени, и первая мысль:

— Почему она не поднимается?

Находившиеся непосредственно на старте около ракеты увидели пламя в районе хвостового отсека второй ступени. Некоторым показалось, что запустились рулевые двигатели второй ступени.