Лев Андреев - Янгель: Уроки и наследие

Однако высказанное даже в такой резкой форме указание не прибавило энтузиазма исполнителям. Не желая доводить ситуацию до создания конфронтации, Михаил Кузьмич по возвращении в Днепропетровск в феврале 1968 года, вечером в "задней" — рабочей комнате собрал на совещание своих заместителей и ведущих проектантов конструкторского бюро. В коротком вступительном слове пояснил, что вопрос для всех известен и попросил каждого персонально высказать свое мнение.

Представитель технологического направления построил свое возражение на невозможности реализовать транспортно-пусковой контейнер в таких габаритах. Курировавшие наземное оборудование ссылались на крайне отрицательное отношение к идее Е.Г. Рудяка. Наиболее обоснованное возражение высказывали проектанты. Утверждая, что при создании предлагаемой конструкции для выхода ракеты придется преодолеть большие трудности, они высказывали сомнение в возможности реализовать выбрасывание ракеты из-за взрывного догорания в задонной части ракеты.

Такой факт был обнаружен в процессе отработки ракеты РТ-20П. Максимальное давление в задонной части очень резко возрастало до шести — девяти атмосфер. Как было установлено, столь неприятное явление было связано с особенностями работы пороховых аккумуляторов давления: образующиеся при их работе газы, выталкивающие ракету из контейнера, несут большой процент несгоревших веществ, которые, смешиваясь с находившимся за ракетой в задонной части воздухом, приводили в полном смысле к взрыву образовавшейся смеси. Сам по себе скачок давления, приводивший, естественно, к росту перегрузки, для конструкции ракеты опасности не представлял. Но против такого динамического роста нагрузки категорически возражали, опасаясь за их функционирование, специалисты, курировавшие приборы, устанавливаемые на ракете.

Проблему на несостоявшейся ракете РТ-20П решили за счет продувания опасной зоны азотом, который создавал нейтральную атмосферу.

Но для этих целей азот на ракете Р-36М не мог быть использован по простой причине: М.К. Янгель поставил перед проектантами категорическое условие — на стартовой позиции не должно было быть никаких сжатых газов. А это, в свою очередь, исключало применение азота для наддува баков.

— Против этого требования, — вспоминает И.Г. Писарев, отвечавший за создание пневмогидравлической системы ракеты, — я, как начальник отдела, возражал, поскольку альтернативу холодному наддуву найти было очень сложно.

Суть его достаточно обоснованной позиции сводилась к следующему. В принципе существовало два варианта этой альтернативы.

В основе одного была турбогенераторная установка, которая должна была питать какое-то время до запуска основного двигателя газогенераторы наддува топливных баков. В определенном смысле подобное решение к тому времени было реализовано на королевской ракете Р-11. Автором такой системы наддува был А.М. Исаев. Но против турбогенераторной системы активно возражал заместитель Михаила Кузьмича по двигателям И.И. Иванов, так как в этом случае установку нужно было делать ему.

Второй вариант был связан с химическим наддувом топливных баков. В этом случае в бак горючего на зеркало поверхности компонента впрыскивался окислитель, а в бак окислителя — горючее. А поскольку компоненты самовоспламеняющиеся, то сгорание должно было происходить в том объеме, который необходим для создания нужного давления.

Но сложность заключалась в том, что такое предложение, начиная с пятидесятых годов опробывалось в различных организациях как в СССР, так и в США, но удачного решения не получилось, а потому и не было реализовано. Достаточно конкретно эта идея прозвучала в конструкторском бюро А.М. Исаева, автором работы был начальник отдела А.А. Толстов. Учитывая важность проведенного исследования, нашедшего развитие в написанной диссертации, ей был присвоен высший гриф секретности: "Совершенно секретно. Особой важности".

В 1961 году способ химического наддува опробовали в янгелевском конструкторском бюро. Однако на этом этапе разработчиков постигла неудача.

Причина была в том, что слишком большой был замах: предполагалось, что химический наддув будет происходить на протяжении всего полета. Однако неожиданно обнаружились нерасчетные колебания давления в баке, приводившее к их возрастанию во время полета. Связано это было с тем, что с увеличением расходования компонентов уровень их зеркала опускался, поэтому когда очередная порция впрыснутого компонента сгорит то время, в течение которого летит следующая струя, прежде чем она достигнет нового положения зеркала топлива, увеличивается. Это приводило к запаздыванию срабатывания датчика и компонента поступало значительно больше, чем необходимо. В результате и происходило недопустимое колебание — "раскачка" давления в баке.

Обсуждался также вопрос организации комбинированного наддува — вначале, как предварительный, происходит химический наддув, а затем в полете наддув осуществляется газогенераторами, которые питаются от маршевых двигателей. Но в этом случае опасались другого: при движении по контейнеру ракета испытывает определенные перегрузки. Когда же она выбрасывается из него, то в какой-то момент попадает в состояние невесомости. При этом возникает возможность вплескивания компонента, что приводило бы к охлаждению газов наддува и, в результате, к неизменным недопустимым провалам давления. Но была еще одна причина — третья по счету. Главный конструктор воронежского КБ "Химавтоматика", разрабатывавшего двигатель первой ступени, считал, что запуск пяти однокамерных двигателей в заданное время, равное 0,15-0,2 секунды, он обеспечить не сможет.

Не нашла поддержку идея минометного старта и у баллистиков. Возглавлявший их начальник отдела связывал свои возражения с организацией динамики полета. Его оппонентом выступил начальник отдела, курировавший систему управления смежника. Несмотря на то, что они были представителями одной структуры, именовавшейся "комплексом" конструкторского бюро, обсуждение, возникшее между ними, приобрело бурный характер, а уровень аргументации достиг тех "высот убедительности", что потребовалось довольно резкое вмешательство Главного, едкой репликой приведшего в порядок увлекшихся сверх всякой меры спорящих.

— Так получилось, что со своим развернутым сообщением, обосновывая кажущиеся недостатки минометного старта, я выступал довольно долго — минут двадцать, — продолжает вспоминать руководитель подразделения, отвечавший за пневмогидравлическую схему ракеты, И.Г. Писарев, со слов которого и воспроизводится развитие хода совещания. — При этом произошел любопытный эпизод, глубоко засевший в памяти. Михаил Кузьмич сидел в шерстяной рубашке без галстука во главе длинного стола, пиджак по традиции покоился на стуле. Внимательно слушал всех выступавших, иногда по ходу бросал реплики. Аргументируя свое мнение, я стоял перед ним около стола. Когда закончил излагать аргументированные доводы не в пользу минометного старта, он неожиданно встал. Я даже немного растерялся. А Главный подошел, взялся за пуговицу моего пиджака, покрутил ее какое-то мгновение и вдруг сказал: