Сергей Соловьев - Тот самый Янковский

Я не отождествляю себя со своим героем. Но даже если бы это было так – разве Макаров такой уж плохой человек? «Дуракавалянье» – мое. Гримасы – мои, актера Олега Янковского. А все – другое. Куда такая жизнь может завести Макарова – воля сценариста Мережко и режиссера Балаяна. И моя тоже.

Называют Макарова антигероем. Я не люблю этой частички «анти», но не в этом даже дело. Разве антигерои действуют в пьесах Вампилова? Или в городских повестях Трифонова? Или в пьесе Славкина «Взрослая дочь молодого человека»?

Конечно, если со стороны, поверхностно, – да, антигерои, люди неприятные. Вот Макаров: сорок лет человеку, а ведет себя очень странно. Над собой издевается, над семьей тоже. На работе конфликтует. В отношениях с друзьями нетерпим. Даже довольно приземленная среда, на фоне которой разворачиваются события, не может служить ему оправданием.

Но самое поразительное: ему все прощают. Другому бы не простили, а ему прощают. Почему? Не предмет ли это для разговора?

Мне по-человечески Макарова жалко. В сценарии Мережко он погибает. Логичный, кажется, ход. Но Балаян решил, что Макаров должен жить дальше. Как он будет жить? Сможет ли он жить дальше? Можно ли ему помочь? Или только он сам может помочь себе? Вот, без всяких аналогий, время Лермонтова, я думаю, было не беднее нашего на события. И сколько разных тем тогда существовало! А Лермонтов занялся исследованием судьбы Печорина и написал «Героя нашего времени». Задал вопросы, хотя вряд ли сам мог бы чем-нибудь помочь такому человеку, как Печорин.

Счастье, когда артисту выпадает такая возможность – поговорить со зрителем о герое своего времени, о своем поколении… Поэтому я так дорожу этой ролью, считаю ее самой большой своей удачей. И, по-моему, картина моего сына Филиппа Янковского «В движении» (она кажется мне очень талантливой) в чем-то повторяет «Полеты во сне и наяву».

Вот почему вчера еще интересно было смотреть на актера, а сегодня – уже нет? Это тайна профессии: вчера был интересен, и вдруг как будто что-то перегорает. Никто не знает, почему это происходит и когда. Это может в 40 лет случиться, а бывает, Божий огонь в тебе горит и горит. И Евгений Павлович Леонов в день своей смерти собирался играть «Поминальную молитву» и до последней минуты был интересен, загадочен. Я не могу ответить на вопрос о том, в чем здесь секрет. Пока я востребован, и мне есть что сказать зрителю.

По правде говоря, я иногда слышу упреки в том, что бываю слишком узнаваем в разных фильмах. Но меня это не обижает. Я считаю, что одна из самых главных задач нашей профессии – умение быть разным, но в то же время и быть похожим на себя. То есть вкладывать свое сердце, свой ум, свою душу в того человека, которого предстоит воплотить на экране. Что же касается амплуа, то актер каждый раз рождается под взглядами режиссеров и зрителей. Я думаю, что Роман Балаян видит меня по-своему и рождается герой, который нужен ему. Марк Захаров хочет рассказать о своем, причем в театре и в кино хочет видеть меня разным. А Сергей Микаэлян образ необычного героя в фильме «Влюблен по собственному желанию» тоже по каким-то соображениям связал со мной.

Образ, характер, амплуа… В принципе я уже не стремлюсь просто воспроизвести чей-то образ, создать характер, выразить мысль персонажа. Я считаю подлинно плодотворной, целесообразной и значительной только работу в том коллективе, который собирается по поводу общей идеи, интересной для всех.

Если говорить об актерских амбициях, то вообще это свойство не слишком умных людей. Актер должен стремиться понимать режиссера с полуслова, с полувзгляда. И это – главное, чему в нашей профессии стоит учиться. Я даже сформулировал, что одна из необходимых вещей для актера – это умение принадлежать, настраиваться на волну режиссера и партнеров. Тогда и будет образовываться внутри творческой группы «жизненное пространство». Если же не понимают друг друга люди, ничего хорошего не выйдет.

Наша учеба – книги. И, конечно, партнеры. Перенимать опыт – не значит подражать. Постигать творческую лабораторию коллеги, разгадывать его загадку неожиданностей – вот учеба! Я благодарен судьбе. Она подарила мне два года совместной работы с Роланом Быковым. Вот кто всегда неожиданный, всегда загадка. То же скажу про Евгения Леонова. А Михаил Ульянов – глыба, личность. Рядом с ним даже в проигрыше – выигрыш. Ульянов вдохновил меня своим талантом на многие годы. Да разве всех моих партнеров, замечательных художников и отличных друзей перечислишь?..

Строптивым актером я бы себя не назвал, но и соглашателем тоже. Я хотел участвовать в интересных для меня фильмах и спектаклях. Мне везло. Когда Марк Захаров пригласил меня сниматься в фильме «Обыкновенное чудо», он предложил такие ходы, такие варианты, такое «жизненное пространство», что я даже растерялся. Он такой человек и режиссер – требует от актеров, чтобы они привносили в работу свое. Если они этого не делают, они ему неинтересны.

Андрей Тарковский был, пожалуй, единственным из известных мне режиссеров, которого было абсолютно бессмысленно о чем-то спрашивать, требовать конкретных указаний. Контакт случался лишь тогда, когда я «тащил душу», напрягая не только актерские, но и человеческие усилия. И я был счастлив у него сниматься!

Жизнь сводила меня с очень интересными и разными режиссерами. Ну, были какие-то творческие споры, может быть, даже на повышенных тонах. Это работа. У меня около ста картин, я уже перестал считать. Но я для себя раз и навсегда решил: раз ты пришел на площадку, уж будь любезен ничего не взрывать, не разрушать, а привнеси что-то такое, что отразится на крупном плане, если уж режиссура совсем никуда не годится. На этом принципе я и стою по сей день.

Как ни странно – но я никогда не уезжал с площадки в порыве чувств. Я отходил в сторону, приводил себя в нормальное состояние. Но так, чтобы срывать съемку, не было, старался сдерживаться.

Когда я был моложе, журналисты очень любили задавать вопрос: «Какова ваша тема в искусстве?» Каждый считал едва ли не своим долгом об этом спросить. Я всегда боялся этого вопроса, ведь тему вместе с институтским дипломом не выдают… Но если бы меня спросили об этом сейчас, я бы, наверное, ответил так: тема личности, которая рождает идею. Тема личности, которая может влиять на других людей. И найти эту тему мне во многом помог Марк Захаров.

И как зритель я тянусь к тем, кто для меня загадка: интересный герой с напряженной духовной жизнью. Этого не сформулируешь, но всегда чувствуешь неисчерпаемость жизни в нем. Таковы герои Калягина, Гафта…