Анатолий Добрынин - Сугубо доверительно [Посол в Вашингтоне при шести президентах США (1962-1986 гг.)]

Вашингтонский и вообще интеллектуальный „истэблишмент" США всегда относился к Джонсону с явным предубеждением. С точки зрения этих людей, он оставался техасским провинциалом, сохранившим, несмотря на долгие годы жизни в столице, привычки, манеру поведения и кругозор политика местного масштаба.

Один из близких советников Джонсона, Эрик Голдман, написал в своей книге „Трагедия Линдона Джонсона", что последний был нелюбимым президентом и что только однажды к нему было проявлено сочувствие, когда он объявил стране, что покидает президентский пост.

Надо сказать, что такая нелестная оценка Джонсона, судя по работам американских историков, широко распространена в США. Непопулярная война во Вьетнаме, которую он в значительной степени персонифицировал, и сложный, противоречивый характер самого президента сыграли свою роль.

В Советском Союзе имя Джонсона всегда ассоциировалось с американской вооруженной интервенцией во Вьетнаме, и этим предопределялось все. В остальном о нем было мало что известно, и он не вызывал большого интереса. В некотором смысле Джонсон до сих пор остается у нас полузабытой и как бы случайной политической фигурой в советско-американских отношениях. А как раз в этом контексте он оказался далеко не плохим президентом, во всяком случае не хуже Кеннеди, роль которого и в американской, и в советской историографии почти неизменно сопровождалась лестными эпитетами. Кто знает, если бы не вьетнамский конфликт, разрядка в советско-американских отношениях могла бы наступить уже при Джонсоне, еще до прихода в Белый дом Никсона.

Задолго до избрания его вице-президентом Джонсон, особенно в 50-е годы, был известен как убежденный сторонник политики с позиции силы в отношении Советского Союза.

Однако уже в ходе предвыборной борьбы с Голдуотером он, как прагматик, защищал такой курс политики, который бы предотвращал, а не усиливал угрозу ядерной войны, нормализовал, а не обострял отношения с Советским Союзом.

Став президентом и столкнувшись с реалиями международной жизни, с особенностями взаимоотношений двух великих ядерных держав, Джонсон пошел еще дальше — стремился по возможности отделить сферу советско-американских отношений, которые он готов был постепенно улучшать, от других областей международных отношений, чреватых осложнениями.

В самом деле, если продолжить сравнение практической политики Кеннеди и Джонсона, то нельзя не отметить, что в отличие от правительства Кеннеди в советско-американских отношениях при Джонсоне не было ни одного серьезного кризиса или конфликта: ни противостояния вокруг Берлина, ни демонстративного наращивания вооруженных сил обеих стран в Европе, ни кубинского кризиса. Даже чехословацкие события 1968 года прошли сравнительно спокойно.

При Джонсоне была достигнута договоренность и подписан важный международный Договор о нераспространении ядерного оружия, договоренность о невыводе ядерного оружия на околоземную орбиту. Был начат диалог об ограничении ПРО: Были подписаны также: советско-американская консульская конвенция; соглашение о прямом воздушном сообщении между СССР и США; соглашение о спасении космонавтов; соглашение о сотрудничестве в области опреснения соленых вод, в том числе с использованием ядерной энергии; соглашение по рыболовству и др.

Правительство Джонсона внесло в конгресс предложения о предоставлении коммерческих кредитов и расширении торговли между США и большинством стран Восточной Европы. Однако они были отвергнуты республиканцами: в их позиции уже угадывались контуры стратегии „увязки" вопроса об улучшении двусторонних отношений между СССР и США с „поведением" Советского Союза на мировой арене. В целом, как не без гордости и справедливо отмечал сам президент Джонсон в своих мемуарах, с Москвой за период 1963–1969 годов было заключено разных соглашений больше, чем за все тридцать лет со дня установления дипломатических отношений между двумя странами.

Президент Джонсон достаточно позитивно относился к улучшению отношений с СССР, не срывался на откровенный антисоветизм, хотя инерция „холодной войны" продолжала довлеть над общим внешнеполитическим курсом США, найдя свое выражение, в частности, в наращивании темпов гонки стратегических вооружений и стремлении сокрушить сопротивлявшийся Вьетнам.

Терпя поражение в войне во Вьетнаме, которая велась Вашингтоном в рамках глобального противоборства США с социализмом, Джонсон стал смещать акценты. Сделав приоритетной задачей выход из войны без „потери лица", Джонсон стремился привлечь Советский Союз для оказания давления на другую социалистическую страну, ДРВ, чтобы она согласилась на американские условия урегулирования.

Не вина Джонсона, что он не понимал всей сути идеологического плена „интернациональной солидарности", в котором находилось тогдашнее советское руководство. А этот плен не только неразрывно связал советско-американские отношения с борьбой во Вьетнаме, но и, по существу, парализовал возможные эффективные посреднические усилия самой Москвы по скорому и справедливому урегулированию всего конфликта. Эти усилия носили половинчатый и импульсивный характер, создавая то иллюзии, то разочарования и недовольство у администрации в Вашингтоне, так же, как и в самом Кремле.

В конце 60-х годов необходимость серьезной корректировки внешней политики обеих стран — СССР и США — и их взаимоотношений стала очевидной.

В истории советско-американских отношений 70-е годы занимают особое место в силу становления разрядки в первой половине этого периода.

Среди советских и американских исследователей нет согласия в том, как характеризовать причины, породившие разрядку в годы правления Никсона-Брежнева. Политологи сильно расходятся в ключевом вопросе: кто кого „вынудил" к разрядке?

В американской политической литературе широко распространены суждения о том, что эта разрядка стала возможной лишь в результате изменений в советском подходе к отношениям с США. Это верно, но верно лишь отчасти. Изменения произошли и с американской стороны.

Остановимся вкратце на эволюции советского подхода.

Советская внешняя политика всегда была тесно связана с идеологией, мировоззрением коммунистической партии и вследствие этого неизменно была важной составной частью общей политической платформы. С первых дней революции в руководстве страны и партии боролись разные взгляды на пути развития государства и его внешней политики. Сторонники одной концепции исходили из того, что русская революция — лишь начало и часть мировой революции и что ради победы социализма и коммунизма справедливы революционные войны и оправдана даже готовность пожертвовать своими революционными завоеваниями во имя этих высших целей.