Константин Путилин - Шеф сыскной полиции Санкт-Петербурга И.Д.Путилин. В 2-х тт. [Т. 1]

— Ну, а потом что?

— Потом-то? Известно: прошли мы на Александровский рынок и я там все за четырнадцать рублей продал. Оставил только очки да шляпу. Деньги полу­чив, я Феоктиста от себя прогнал, а сам путаться стал.

Он замолчал и потом с огорчением прибавил:

— Никакой в этих делах и корысти не было. Так, глупость!

Их увели.

Это двойное убийство было совершено в ночь с 15 на 16 июня 1886 года.

В Лиговском лесу утром 16 числа был найден голый труп задушенного мужчины, а через какой-нибудь час в лесу за Пановым найден еще труп также задушенного и также совершенно раздетого человека. Первый принадлежал Горностаеву, а второй — моло­дому человеку, студенту Духовной академии, сыну псаломщика Василию Ивановичу Соколову.

Розыск был произведен по горячим следам. Потатуева, как стрелочника, знал в лицо жандарм на Лиговском вокзале, который видел его 15-го вечером выходящим из вагона с каким-то мужчиной и убитым Горностаевым.

Потатуева арестовали, и он повинился.

Сумарокова же взяли прямо на квартире, где он был прописан.

«Темное дело», «Таинственное исчезновение 370 тысяч рублей» — вот еще заглавия, которые можно было бы дать настоящему делу. Следствие, которое нам при­шлось вести по нему, является одним из труднейших и запутаннейших. Это дело представляло для нас большой и исключительный интерес, рисуя яркие картины из своеобразного мира дельцов, «честных комиссионеров», с удивительной ловкостью балансирующих между гражданским и уголовным правом...

Настоящее дело интересно еще тем, что в нем наряду с профессиональным дельцом фигурирует мало привлека­тельный человек, который по своему рождению, образованию и общественному положению, казалось бы, не подходил для этой роли.

Это было в семидесятых годах, как раз в разгар «золотой лихорадки», принявшей эпидемический характер. На сцену выступили знаменитые концессии, которые, точно в волшебных сказках, по мановению жезла превращали вчерашнего нищего в богача и сегодняшнего богача — в нищего. Целая рать аферистов-дельцов, прославленных «концессионеров» вместе с полчищем «золотых инженеров-строителей» появились в качестве «полезных общественных деятелей», пекшихся о благе... собственного ненасытного кармана.

Кроме того, это было время, когда дворянство, успев проесть на курортах пленительного Запада все выкупные деньги, ударило в набат о своем разорении, о том, что дворянство оскудевает, гибнет и прочее, и прочее. Однако здраво смотрящие на вещи поспешили устре­миться в коммерческие предприятия, справедливо по­лагая, что фабрики, заводы не нанесут удара дворян­ской чести, не оскорбят их корон и гербов.

К числу таких, так сказать, дворянских коммерческих предприятий принадлежало и огромное, по миллионным оборотам, Товарищество, во главе которого стоял флигель-адъютант полковник Мальцев, являвшийся главным пайщиком, душой дела.

В один прекрасный день ко мне посту­пило предписание произвести самое тщательное и полное следствие о таинственном исчезновении 370 тысяч рублей, принадлежавших этому Товариществу. Вернее, мне необходимо было установить, кто именно получил эту сумму. Дело, по словам флигель-адъютанта Мальцева, одного из трех действующих лиц этой странной и запутан­ной «золотой эпопеи», возникло из следующих событий. Дела Товарищества за последнее время страшно расстроились, пошатнулись. Целый ряд неудачных операций, застой в делах в корне подорвали благо­получное финансовое процветание Товарищества. Для того чтобы спасти готовое рухнуть многомиллионное предприятие, требовались радикальные, экстренные меры. Такой спасительной мерой должны были явиться, разумеется, деньги. В крупном и немедленном займе денег, необходимых для Товарищества, был един­ственный якорь спасения для господина Мальцева и его присных [17] Приспешники, единомышленники. , ибо без этого займа все многочисленные заводы неминуемо должны были взлететь на воздух, как лопаются чересчур раздутые мыльные пузыри.

Мальцев обратился к министру финансов с ходатайством о выдаче ему ссуды в размере 2,5 миллиона рублей из средств Государственного казначейства. Мальцев почему-то твердо верил, что не встретит отказа в своей просьбе. Но, увы! — его розовым мечтаниям не дано было осуще­ствиться: министерство финансов не нашло возможным удовлетворить ходатайство Мальцева.

Этот отказ поверг Мальцева и его присных в уныние, гранича­щее с холодным отчаянием. Положение было бук­вально безвыходное, участь всего их Товарищества была поставлена на карту. В это критическое время некоторые знакомые Мальцева посоветовали ему обратиться к известному «дельцу», дворянину Галумову, которого он, однако, не знал. Ему говорили, что это чрезвычайно ловкий, обо­ротистый человек, ворочающий большими комиссионерными делами, с большим кругом знакомых капиталистов, пользующийся весом, влиянием. Утопающий хватается за соломинку. Ухватился за Галумова и Мальцев.

Приятель Мальцева и товарищ по полку капитан Евреинов, знающий Галумова, вызвался «свести» Маль­цева с делецким магом и волшебником. Во время делового свидания Мальцев откровенно поведал дельцу о критическом положении дел Товарищества и умолял его устроить заем. Галумов весьма тонко дал понять Мальцеву, что найти средства для поддержания его дел он может, но за эту «дружескую» услугу, без которой Мальцеву предстоит мат, он желает получить и соответствующее вознаграждение. Ведь ему предстоит много хлопот... Надо, наконец, «подмазать» кое-кого из «нужных человечков»... Словом, менее 10 процентов от той ссуды, которую он устро­ит для Мальцева, он взять не может. Мальцев ужаснулся огромному размеру комиссионных, но, не видя другого выхода из своего тяжелого положения, вынужден был согласиться на эти «божеские» условия.

Галумов, этот «дворянин»-делец, начал действовать. Через несколько дней он сообщил Маль­цеву, что ссуду ему соглашается выдать С.-Петербургско-Тульский поземельный банк при участии Учетно-Ссудного банка, но с тем, чтобы им, этим банкам, было предо­ставлено преимущество перед долгами Товари­щества казне, и что выданные из Тульского Банка закладные листы будут постепенно реализуемы Учетно-Ссудным банком. При этом благородный комиссионер, спаситель Мальцева, выяснил и свои условия, которые, наверно, привели бы в восторг шекспировского Шейлока. Условия таковы: Мальцеву будет выдано из Тульского банка 2,8 миллиона рублей закладными листами, которые по реализации их в Учетно-Ссудном банке составят 2,5 миллиона рублей, считая 10 процентов с этой суммы. Вознаграждение ему, Галумову, должно бы определиться в 250 тысяч рублей, но так как министерство финансов не удержит из означенной ссуды следуемых ему 1,2 миллиона рублей, то их, стало быть, надо считать как бы прибавкой к самой ссуде, поэтому и с этих 1,2 миллиона рублей ему тоже следует получить 10 процентов, так что в общем его воз­награждение выразится в размере 370 тысяч рублей. Волей-неволей Мальцев вынужден был согласиться и на подобные, чисто уж ростовщические, предложения. В таком смысле было составлено условие, кото­рое Мальцев и подписал.