Константин Путилин - Шеф сыскной полиции Санкт-Петербурга И.Д.Путилин. В 2-х тт. [Т. 1]

— Видел.

— Так вот: ты встанешь у подъезда, в который они вошли, и лишь только он появится, немедленно бросайся на него и сгребай его в охапку. На помощь тебе подоспеет городовой, околоточный, словом все мы, которые будем находиться у ворот. Дожидайся моего свистка: как только свистну, бросайся на этого человека.

— Слушаюсь, ваше благородие! — браво ответил дворник. Куда девался его заспанный, флегматичный вид!

Затем, поставив у ворот городового, околоточного и агента Проскурина, дав им соответственные инструкции, Жеребцов сам перешел на другую сто­рону улицы, как раз против ворот этого дома и занял такую удобную позицию, с которой ему было отлично видно всех выходящих из подъезда во двор.

Облава была устроена. Все охотники — на своих местах. Оставалось только выждать «зверя», появление которого с таким жадным и понятным нетерпением ожидали верные служители правосудия.

Прошло минут семь-восемь. Из подъезда вышла в сером большом платке женщина. «Ага! Та самая красотка, которая приехала с Митрофановым, — пронеслось в голове Жеребцова. — Куда это она направляется?» И Жеребцов впился в нее взором. Он увидел, как она, быстро пройдя двором и выйдя из ворот дома, вдруг вздрогнула и даже сделала несколько шагов назад, точно собираясь вернуться обратно.

«Городового увидела... Ну конечно, так и есть... Побледнела... смутилась... не знает, что ей делать... Вернется? Нет... оглядывается по сторонам... идет в лавочку мелочную, — шептал про себя Жеребцов. — Интересно, однако, знать, что он теперь предпримет? Без сомнения, она сообщит ему о присутствии полиции».

Женщина вышла из лавки, держа в руках ко­робку с папиросами. Она, как и сначала, стала тре­вожно оглядываться по сторонам.

«Учуяли, голубчики!» — продолжал свои размышления Жеребцов.

Женщина быстро-быстро вошла в ворота и почти бегом бросилась к подъезду.

«А схватка, пожалуй, выйдет жаркой: Митрофанов не такой человек, кажется, чтобы легко от­даться в руки полиции. Надо держать ухо востро... Но, интересно знать, как он вывернется из засады?»

Потянулись минуты, казавшиеся часами для участников облавы. Жеребцов не сводил глаз с подъезда, около которого застыл в выжидательной позе бравый дворник. У ворот, тихо переговариваясь, стояли агент и околоточный. Городовой переминался с ноги на ногу.

И вдруг в подъезде опять появилась та же жен­щина, но на этот раз уже в той же драповой кофточке и в том же белом шелковом платке, в которых приехала сюда. «Ну, ну, посмотрим, что дальше будет, что они удумали», — шептал Жеребцов, следя за таин­ственной женщиной. А она шла, низко опустив голову, точно боялась глядеть по сторонам.

Выйдя из ворот, она повернула направо и пошла скорым шагом.

Околоточный и агент сделали Жеребцову знак, как бы спрашивая, не надо ли догнать, остановить уходившую женщину. Жеребцов отрицательно покачал головой.

Минут через двадцать к воротам дома подъехала невзрачная наемная карета. Кучер осадил лошадей. Распахнулась каретная дверца, и из кареты быстро выскочила... та же самая таинственная незнакомка. «Вот как! Теперь уже в карете красотка пожаловала... Гм. Положительно, это начинает становиться интересным».

Лишь только женщина скрылась в подъезде, Жеребцов в одну минуту подбежал к карете и спросил кучера:

— Куда нанят?

— В барачную больницу, отвести больную женщину, — ответил кучер.

— Господа, будьте наготове! — тихо шепнул Жеребцов.

Затем, сделав знак рукой дворнику, на что тот молодцевато выпрямился, он сам встал около кареты. Кучер невозмутимо восседал на козлах. Прошло несколько томительных минут ожидания. Вдруг Жеребцов вздрогнул и выпрямился.

Двери подъезда распахнулись и в нем появились... две женщины. Одна из них была та, которая приехала с Митрофановым, другая — высокого роста, одетая в черное платье и укутанная черным платком. Лица высокой «черной» женщины не было видно.

На лицах всех участников облавы выразилось сильнейшее недоумение. Они ожидали выхода Митрофанова с его любовницей, а тут вдруг две женщины. Агент Проскурин и околоточный надзиратель быстро взглянули на Жеребцова, спрашивая взором, что же теперь им делать. Взглянули... и поразились еще более. Искренняя, большая радость заливала лицо Жеребцова. Момент, и он, подав условленный знак дворнику, устремился сам к вышедшим женщинам.

Дворник, получивший от Жеребцова приказ схватить мужчину, теперь при виде женщин, по-видимому, совсем растерялся. Он пропустил спокойно их мимо себя. Тогда Жеребцов, заметив недоумение и замеша­тельство своих помощников, первый подскочил к высокой черной женщине, схватил ее за горло и крикнул:

— Хватайте ее! Хватайте Митрофанова!

Быстрее молнии дворник и околоточный надзира­тель схватили сзади, почти в охапку, мрачную чер­ную фигуру. Та резким движением и со страшной силой успела выдернуть правую руку, которую быстро опустила за пазуху и стала что-то там шарить.

— Врешь... не дам... не вывернешься... — вылетало у бравого дворника, боровшегося с черной фигурой. И когда руки ее были скручены, вопль разъяренного бешенства огласил двор: — Э-эх, попался!

— Ну, Митрофанов, — начал Жеребцов, — довольно маскарада! Вы видите, что несмотря на ваше чудесное превращение в женщину, вы узнаны. Поэтому бросьте сопротивление. Оно вас не спасет!

Любовница Митрофанова от испуга и волнения едва держалась на ногах и была близка к обмороку. Через пять минут они уже ехали в Управление сыскной полиции в той самой карете, которую на­няли сами.

Я беседовал с моим помощником Виноградовым, когда вошедший Жеребцов сообщил нам ра­достно и ликующе:

— Имею честь доложить вашему превосходительству, что Митрофанов здесь.

— Как?.. Митрофанов? Здесь? — в голос восклик­нули мы.

— Да. Я сейчас арестовал и привез его и женщину, по-видимому его любовницу Михайлову.

— Молодец вы, Жеребцов! Я этого не забуду.

— Прикажете их привести?

— Введите сначала Митрофанова. Михайлову, ко­нечно, изолируйте от него.

Прошло несколько секунд. Послышался скрип двери. Я поднял голову и, признаюсь, не без удивления увидел на пороге кабинета высокую, закутанную во все черное женщину.

— Митрофанов перед вами, ваше превосходительство, — сказал Жеребцов, заметив недоумение на моем лице.

— Ловко! — вырвалось у меня.

— Здраствуйте, Митрофанов, — начал Виноградов, подходя к тому. — Мы ведь с вами старые зна­комые.

— Действительно, — послышался спокойный ровный голос Митрофанова, — я имел несчастье здесь бывать. Но тогда я знал, за что и почему меня брали и при­возили сюда. А теперь я недоумеваю. Я не совершил никакого преступления.

В самом деле? — насмешливо обратился я к нему. — Значит, вы не сознаетесь, что убили Настасью Сергееву и обокрали ее хозяина, Шнейферова?