Елена Коровина - Великие женщины мировой истории. 100 сюжетов о трагедиях и триумфах прекрасной половины человечества

Она упала на колени перед одинокой лампадой. Тихие шаги прозвучали сзади. Сильные руки подняли девочку. Низкий добрый голос спросил: «Что случилось?» Не открывая глаз, Глаша узнала Ивана Ивановича Бецкого. Странно, но, когда что-то случалось, он всегда был рядом. И Глаша, не стесняясь, зарыдала: «Я никому не нужна!» Бецкой погладил девочку по голове: «Ты нужна мне! Хочешь, я стану твоим отцом? С тех пор, как я увидел тебя, малютка, я понял: ты – моя!» – «Правда?» – сквозь слезы улыбнулась Глаша. Бецкой истово перекрестился на неугасимую лампаду: «Христом Богом клянусь!»

…Девушка осторожно провела пальцами по струнам арфы. Она готова играть день и ночь! Сама императрица Екатерина признала Алымову лучшей арфисткой Петербурга. Жаль, что времени на игру остается в обрез. На последней «четвертой ступени» смолянки, одетые теперь в шелковые белые платья и прозванные «белыми сестрами», начали изучать физику, архитектуру, живопись, геральдику. К тому же приходится репетировать спектакли и танцевальные сюиты, которые воспитанницы должны показать на празднике окончания института.

Иван Иванович вошел улыбаясь. Глафира вскочила: «Я ждала вас!» – «Неужто 16-летняя девушка ждала 70-летнего старца? – усмехнулся Бецкой. – Но я с хорошими вестями: выписал тебе выпускной наряд из Парижа. Белое платье «полонез на большом панье» с газовым покрывалом, расшитым мушками. Будешь на балу главной чаровницей!» Глафира кинулась благодетелю на шею. И тот поцеловал ее. Крепко. Страстно. Прямо в губы.

Она залилась краской и выпалила: «Я так счастлива, батюшка! Алексей Андреевич Ржевский зовет меня замуж после выпуска!» Бецкой побелел. 39-летний Ржевский был директором Академии наук, переводчиком «Энциклопедии» Дидро, литератором и драматургом. И этот известный человек вознамерился похитить всю радость жизни Бецкого – обожаемую Глашеньку. Да не бывать этому! Иван Иванович всю жизнь при дворе – знает, что такое интрига.

Уже через пару дней Бецкой рассказал девушке о том, что Ржевский признался ему: он думал о Глаше не как о супруге, а как о любовнице, ведь простая девушка не ровня директору Академии наук. Разгневанная Глафира тут же отписала полный отказ безнравственному ухажеру. Но накануне выпуска в институт прикатил фаворит императрицы, красавец князь Григорий Орлов, и потребовал ответа: «Чем вам не угодил мой друг Ржевский?» Глафира гордо вскинула голову: «Господин Ржевский оскорбил меня, позвав в любовницы!» Орлов открыл рот от изумления: «Глупости! Ржевский сам просил меня быть шафером на вашей свадьбе!» – «Но Бецкой сказал…» Глафира осеклась. Неужели человек, которого она ценила превыше всех, как отца и заступника, вступил в подлую интригу?! «Видать, старик интриган присмотрел вас для себя! – тихо сказал князь. – Вот и чернил Ржевского пред вами, а вас – пред ним…» Глафира прижала руки к груди и беспомощно разрыдалась.

На другой день Ржевский официально сделал предложение, и девушка объявила Бецкому: «Ежели вы не дадите благословения, я испрошу его у матушки императрицы!» Бецкой заплакал, но согласился. Венчание назначили после институтского выпуска.

Однако накануне праздника умерла от родов жена наследника Павла Петровича. Так что первый в истории России выпуск женского университета 30 апреля 1776 года прошел скромно. Императрица Екатерина Великая на торжествах не присутствовала. Глафира Алымова была выпущена «лучшей» – «с Большой золотой медалью первой величины и золотым шифром с алмазным вензелем Екатерины II». Через несколько месяцев она стала фрейлиной новой супруги наследника престола – Марии Федоровны. А в начале 1777 года, опираясь на дрожащую руку Бецкого, Глафира подошла к брачному алтарю. Благодетель все еще брюзжал, но молодые уже приносили обеты Богу.

В своем новом доме Ржевские завели литературно-музыкальный салон. Раз в неделю по средам у них собирался цвет петербургской интеллигенции: Херасков, Державин. Глафира, конечно, играла на арфе. Утром в одну из сред она собралась репетировать, но, едва прикоснулась к струнам, слуга внес письмо. Глафира прочла и окаменела. Писала подруга-смолянка Лиза Рубановская из… Илимска. Оказывается, ее сестра Аня после выпуска вышла замуж по горячей любви. Родила троих детей, да вот умерла. А мужа ее – Александра Радищева – обвинили в государственной крамоле. Глафира судорожно вздохнула: где она слышала это имя? Ах да – это же литератор, написавший антиправительственную книгу «Путешествие из Петербурга в Москву» и сосланный в сибирский острог. Так он – муж милой Анечки, а вернее, ее вдовец?! И теперь Лиза Рубановская пишет, что приехала к нему в ссылку – ухаживать за детьми…

Глафира кинулась к мужу. Он же стал сенатором – должен помочь. Но Алексей развел руками: «Что можно сделать, коли сама государыня назвала Радищева бунтовщиком хуже Пугачева?!»

Но Глафира не пала духом и кинулась искать союзников. Встретилась с влиятельным князем Александром Романовичем Дашковым, под чьим началом некогда служил Радищев. И князь помог. Он организовал тайный канал связи, так что Глафира смогла отсылать в Илимск посылки и деньги. Помог Дашков и составить прошение «об облегчении участи литератора Радищева и его несчастных детей». Но сам ходатайствовать отказался – кто пойдет супротив воли императрицы? А Глафира пошла! Девять раз она подавала это прошение в разные инстанции – везде отказали. И только после смерти Екатерины новый император Павел I вернул Радищева в Петербург. Но мужественная Лиза скончалась по дороге домой, оставив Радищеву, который в ссылке стал ее гражданским мужем, не только троих детей сестры, но и троих собственных. Глафира Ивановна приняла всех детей на свое попечение – во имя бедных подруг-смолянок, растоптанных политическими играми.

Госпожа Ржевская поставила точку в официальном послании и вздохнула. 26 лет верной и беспорочной службы при дворе – и вот финал: «Покорнейше прошу снять с меня наипочетнейшую обязанность фрейлины Ее Императорского Величества Марии Федоровны в связи с моею болезнию». Болезнь, конечно, предлог. Но сил нет более! Жизнь при дворе Павла I – просто рок какой-то! Где блеск и очарование, где «дела искусства», столь поощряемые покойной Екатериной Великой? Как признанная «арфовая виртуозка», Глафира Ивановна не раз просила разрешения открыть школу арфисток для девочек, потом школу пения. Но солдафон Павел всегда отказывал. А неделю назад он собственноручно вычеркнул фамилию Ржевской из наградного списка, фыркнув: «Место женщины на кухне!» Вот после этого Глафира и подала в отставку.

Но это не спасло! Злопамятный Павел отыгрался на ее близких. В сентябре 1800 года ее мужа Алексея Ржевского сместили с сенаторской должности. А в 1801 году прямо на дворцовом маскараде сына Глафиры взяли под стражу и бросили в каземат по совершенно смехотворному обвинению: якобы во время полонеза он слишком приблизился к танцующему императору. И если б не заступничество цесаревича, будущего Александра I, не побоявшегося гнева своего сумасбродного папаши, неизвестно, чем бы все кончилось! Да только нельзя творить зло безнаказанно – есть и Высший Судия. Ровно через четыре недели Павла I не стало…