В Михельсон - Воздушный мост

За годы войны в жизни Михаила Алексеевича Таирова было немало неожиданных поворотов. Но, наверное, самым неожиданным был внезапный отъезд из Ленинграда. Произошло это на другой день после взятия фашистами Шлиссельбурга. Его разбудил тревожный ночной звонок секретаря Ленинградского обкома партии Г. Г. Воротова. Слово в слово помнит он тот разговор, хотя прошло с тех пор сорок с лишним лет:

- С постановлением бюро обкома ты знаком? Готовься к отъезду! В шесть утра быть на Комендантском аэродроме.

Внезапно среди ночи поднятый с постели, Таиров спросонок никак не мог взять в толк, зачем он должен в шесть утра быть на Комендантском аэродроме. И только окончательно проснувшись, понял смысл сказанного Ворото-вым - ему надлежит срочно вылететь в Тихвин. Уже на аэродроме утром 9 сентября Таиров спохватился: ведь он не предупредил сотрудников отдела об отъезде! Начнут искать, а его и след простыл. Улетел из Ленинграда.

Перебирая события тех дней, Таиров вспомнил, что группу специалистов его отдела спустя две недели тоже перебросят на самолете в Тихвин. Потом пятеро из них переедут из Ефимовского в Хвойную и станут первыми его помощниками как уполномоченного Военного совета по воздушным перевозкам. Но это произойдет уже после того, как войска оставят Тихвин, и переезда комиссии обкома в Ефимовский, и очередной перемены в военной судьбе Таирова.

А тогда, ранним утром 9 сентября, Михаил Алексеевич успел заскочить к брату и предупредить его о своем отъезде, потом - в опустевшую квартиру на Верейской. На ходу схватил старенькое кожаное пальто, меховую подстежку к нему, кое-что из необходимых вещей - и на аэродром.

В тот момент, когда Штыков в Ефимовском передал ему решение Жданова о новом назначении с предписанием сразу же выехать в Хвойную, Таиров никак не мог представить, как он, агроном, человек, далекий от авиации, будет давать распоряжения, советы, указания летчикам.

И только по дороге в Хвойную, возвращаясь мыслями к разговору со Штыковым, он "переваривал" происшедшее. Смысл нового назначения дошел до него из напутственных слов, которые сказал, прощаясь, Терентий Фомич: "Раз в неделю будешь прилетать в Ленинград, докладывать Андрею Александровичу обстановку... Мяса, как можно больше мяса надо отправлять самолетами... Большая у нас надежда на колхозников... Надо продержаться недельку-другую... А там придет на помощь Вологда..."

"Совсем не надо быть авиатором, - успокаивал он себя, - чтобы делать в Хвойной то, чем он вплотную занимался все это время, находясь в Тихвине, в Ефимовском". Организация помощи осажденному городу продуктами питания и была самой главной обязанностью комиссии обкома. С середины ноября положение в Ленинграде катастрофически ухудшилось. Жизнь ленинградцев висела на волоске. Голод стал самым страшным и беспощадным врагом. Ответственность Таирова на новом посту удесятерялась. Не было сейчас дела более важного, чем спасение ленинградцев. И дела более трудного и сложного: запасов продуктов в северо-восточных районах области оставалось немного. Не зря комиссия обкома категорически запретила районным властям, заготовительным органам отпускать кому-либо на местах хлеб, картофель, овощи, молочные продукты, мясо, а также скот, поступающие по государственным заготовкам. Было дано строжайшее предписание - молочные продукты незамедлительно перерабатывать на местных молочных заводах в масло и сыр и без проволочек, в считанные часы и дни доставлять на аэродром в Хвойную. Туда же надлежало подвозить все без малейшего изъятия имеющиеся в районе запасы сыра, масла, сметаны, мяса. Надлежало обеспечить доставку продуктов, прибывающих по железной дороге на станции Хвойная, Кушавера, Заборье, Подборовье.

Но в том-то и беда, что централизованные поставки мяса и жиров в течение первой ноябрьской декады, особенно в ее конце, резко пошли на убыль. В этой критической ситуации Таиров, как уполномоченный Военного совета, должен был добиться регулярной отправки полностью загруженных транспортных самолетов. Добиться, чтобы все три эскадрильи Московской авиагруппы удвоили количество авиарейсов в Ленинград и, насколько возможно, превысили установленную суточную норму.

"Побольше продовольствия... Мяса, как можно больше мяса!" - вспоминал Таиров напутственные слова Штыкова и всю дорогу, трясясь в "эмке", напряженно думал о том, где еще найти резервы, чтобы увеличить отправку спасительного груза.

Он хорошо знал эти места, возможности здешних хозяйств. До войны как главный агроном, а затем заведующий облземотделом вдоль и поперек изъездил каждый уголок области. Но то были довоенные времена. А сейчас? Обстановка разительно изменилась. Общественное поголовье крупного рогатого скота сократилось вдвое, втрое. Большую часть эвакуированного скота еще в сентябре перегнали дальше на восток, в Вологодскую область.

Таиров держал в памяти сведения о том, где, сколько и какого скота осталось. В самом зажиточном Мошенском районе - чуть больше 10 тысяч голов крупного рогатого скота - вдвое меньше, чем до войны. Такая же картина была с овцами, свиньями и прочей живностью.

Прав был Штыков. Видимо, ставку придется сделать на личные запасы колхозников, рабочих и служащих, МТС, лесозаводов. Для этого надо хорошо поработать с населением. В том же Мошенском районе по деревням и хуторам живут крестьяне с крепкими хозяйствами, за свое держатся по старинке. Такие не сразу поймут и отдадут. Да и одно дело сдать мясо по поставкам, и совсем другое - пусть за оплату, но добровольно. Для крестьянина оторвать от себя корову, овцу, поросенка и отдать государству пусть даже в долг, в обмен на квитанцию, которую когда-то еще оплатят, - дело нелегкое, особенно в военное время, размышлял Таиров. К тому же семьи остались без хозяев, почти все мужчины на фронте. А семьи все больше многодетные. И весь расчет сейчас у колхозников на приусадебные участки да на свою скотину. Но если как следует доверительно рассказать людям, в какую беду попал Ленинград, они ничего не пожалеют - в этом он был уверен.

Так что придется в эти дни решать сложнейшую задачу. А между тем после ноябрьского постановления ГКО парк транспортных самолетов, курсирующих по воздушному мосту, вырос чуть ли не вдвое. Теперь на воздушных трассах работали кроме эскадрилий, базирующихся в Хвойной, и все остальные эскадрильи Московской авиагруппы. За два рейса, то есть в течение одних суток, ПС-84 перебрасывали по воздуху в Ленинград до 200 тонн продуктов. Пусть на долю колхозников придется поставка даже половины, но, "чтобы перебиться две недели", надо привезти за это время на аэродром в общей сложности 1,5 тысячи тонн продуктов. Только тогда Таиров сможет доложить, что задание выполнено.