Поль Фор - Александр Македонский

В конце того же 340 года Филиппу пришлось на время оставить свои планы относительно проливов. Ему не удалось овладеть ни Перинфом, ни Византием, которых поддержали персы и союзники Афин. Тогда он повел войска и флот западным берегом Черного моря, в направлении греческих городов Аполлонии, Месембрии и Эдессы. Здесь, в районе Добруджи, он натолкнулся на степных всадников, известных под наименованием скифы или геты, и заключил с ними соглашение. По условиям договора македонский царь должен был шестым браком жениться на Меде, дочери Котела, царя гетов (часть приданого обнаружена в гробнице в Палатице); он добился признания своего протектората над Фракией, приблизительно соответствующей нынешней Болгарии, которая таким образом вышла из-под номинального владычества Персидской империи. Западные фракийские племена подняли восстание, и когда весной 339 года Филипп, вознамерившийся господствовать над всей Грецией, вернулся в Македонию, он велел Александру подняться вверх по Стримону (современная Струма) с несколькими тысячами пехоты и кавалерии и, как говорит Плутарх («Александр», 9, 1), «покорить тех медов, что восстали». То была первая военная кампания Александра.

Македонское войско продвигалось вперед по широкому, образованному наносными породами коридору между двумя грядами лесистых холмов, протянувшихся приблизительно на 200 километров с севера на юг. Экономические выгоды такого предприятия сомнительны: Македония не нуждалась ни в древесном угле, ни даже в рудах. Однако политические и чисто человеческие аспекты очевидны: необходимо было обезопасить тылы Филиппа, прикрыть границу и помешать в основном пастушескому населению, переживавшему период бурной экспансии, к тому же еще и воинственному, вслед за своими стадами лошадей и крупного рогатого скота осваивать южное направление. Нам известно об этом походе, сильно напоминавшем набег, лишь то, что он увенчался разрушением туземного поселка, принуждением к оседлости нескольких «варварских» племен и размещением македонского гарнизона, помимо греческих торговцев и ремесленников, в колониальном поселении, получившем величественное название «град Александра», Александрополь, близ современного Станке-Димитрова, к северу от Рилы, мощного горного массива (2925 м). Это было похоже на то, что сделал Филипп II семнадцатью годами раньше, в 356 году, когда на склоне Пангея он основал Филиппы, крепостные стены которых объединили три категории населения — туземное, македонское и греческое. Такая модель послужила образцом для всех Александрий, которые впоследствии были основаны Александром и его преемниками. Этот поход знаменателен тем, что он способствовал превращению юноши в опытного воина, к тому же Александр смог установить контакт с Лангаром, царем агрианов, лояльного македонянам фракийского племени с верховьев Стримона.

Александру не было еще восемнадцати, когда его можно было видеть на поле битвы при Херонее, в 8 километрах к северу от современной Левадии (в Беотии). Здесь, на левом крыле македонской армии, он возглавил илу (эскадрон) из 225 тяжеловооруженных кавалеристов. Филипп, к которому совет амфиктионов в Дельфах обратился с просьбой покарать совершивших святотатство жителей Амфиссы, должен был сначала уничтожить тех, кого выставили против него Афины и их фиванские и фокидские союзники. Мы не имеем детального описания этого сражения на берегах Кефиса и Гемона. Но представляется несомненным, что македонская кавалерия, составленная из гетайров (конные спутники царя или же люди, привязанные к нему узами личной преданности), решила исход дела, охватив правое крыло греческих союзников и опрокинув фиванские фаланги (приблизительно 12 тысяч пехоты), в том числе знаменитый «Священный отряд». Кавалерии Филиппа, которая стала у него основной наступательной силой, было поручено нащупать фланги противника, обогнуть их и осуществить стремительную атаку, рассеивая и уничтожая противника в ходе безжалостной погони.

На этот раз армия признала юного Александра своим настоящим командующим, достойным наследовать царю. Он, так сказать, получил погоны и завоевал доверие македонян. Но можно ли верить следующей фразе Плутарха («Александр», 9, 4): «Все это, естественно, заставляло Филиппа еще больше любить сына, так что он радовался даже тому, что македоняне называли Александра царем, а Филиппа — военачальником»? Скажем лишь, что Александр стал довольно популярным в народе юным царевичем, однако ему еще многому следовало научиться у своего отца.

После битвы Филипп отправил Александра в Афины вместе с двумя лучшими военачальниками, Антипатром и Алкимахом, поручив им передать афинянам тела павших на поле битвы сограждан и согласовать условия почетного мира. Афины отказались от своих претензий на Херсонес Фракийский (нынешний полуостров Галлиполи) при входе в Дарданеллы, распустили Морской союз, который они возглавляли, и поклялись вечно оставаться союзниками македонского царя. Это дало им возможность сохранить свои старинные владения — Лемнос, Имброс, Самос и Делос, а также вернуть область Оропа к северу от Аттики. Мир был принят благодаря усилиям сторонников, которых Филипп приобрел в Афинах своей умеренностью, а также благодаря тому шуму (и даже ужасу), который вызвало здесь поражение при Херонее. Специальным постановлением афиняне объявили Филиппа своим гражданином и возвели на агоре его статую. Неизвестно, задержался здесь Александр после обмена клятвами или совершил с отцом поездку по Пелопоннесу, поскольку на статуе в Олимпии он изображен вместе с ним, либо вернулся в Македонию к матери, у которой были все основания опасаться своих соперниц и которая очень нуждалась в поддержке сына.

Стоило, однако, вернуться из поездки Филиппу, как разразились сразу два скандала. Филипп принял решение отвергнуть Олимпиаду, чтобы жениться на Клеопатре, племяннице его родственника и одного из военачальников Аттала. Ей было пятнадцать или шестнадцать лет, а Филиппу — больше сорока пяти. Главным, очевидно, было то, что она принадлежала к македонской знати, между тем как Олимпиада оставалась в Пелле иноземкой. Она всегда считалась лишь седьмой официальной супругой государя, не говоря о его любовницах, наложницах и наложниках. «В темноте все женщины одинаковы», — скажет одна из них. В то же самое время Филипп вел с сатрапом Карии Пиксодаром переговоры о женитьбе своего второго сына, слабоумного Арридея. Надо сказать, что престолонаследие в Карии могло осуществляться и по женской линии, и вот уже на протяжении двух лет Пиксодар прилагал усилия к тому, чтобы стать полностью независимым от персидского царя. Можно было предполагать, что супруг его дочери станет царем не только в Азии, но и в Македонии. Возможно, именно к этому времени следует отнести происки Олимпиады, ее сына Александра и их друзей с целью расстроить этот брак. Отправленный тайно в Галикарнас трагический актер Фессал выставил Арридея в невыгодном свете и предложил, чтобы честолюбивый сатрап заключил союз с Александром. Об этом узнал Филипп, прилюдно упрекнул младшего сына в столь низком и недостойном поведении и изгнал из Македонии по крайней мере четверых сторонников Александра: Гарпала, Неарха, Эригия и Птолемея.