Василий Минаков - Гневное небо Тавриды

- Жора, прикрой!

Борис врезается в строй "мессеров", длинной очередью

упирается в хвост одного. Устремляется к следующему. Пара гитлеровцев нависает над ним. Колонтаенко самоотверженно принимает на себя атаку...

"Юнкерсы" рассеяны, бегут на запад. Краснов делает вид, что преследует их. Часть "мессеров" снова отвлекается на него. Он моментально разворачивается и, оставив их далеко за хвостом, спешит на помощь комэску...

Фашист, сбитый Литвинчуком, втыкается в землю возле немецкой траншеи. На горизонте появляется восьмерка "аэрокобр" - однополчане спешат на смену. Гитлеровские истребители, увидев их, порознь покидают пространство над плацдармом...

- Отбился, Жора? - Литвинчук оглядывается: ведомый уже за хвостом. Спасибо!

- Поздравляю, командир!

Отворот в море, курс на аэродром. У береговой черты Керченского полуострова, метров на тысячу ниже, ползет Ю-88. Очевидно, разведчик направляется из Феодосии к Кавказскому побережью.

- Жора, премия! Горючее есть? Атакуй, прикрою на случай!

"Юнкерс" их замечает, снижаясь, выжимает скорость. Колонтаенко увеличивает обороты до максимальных.

- Врешь, гад, не уйдешь!

- Не забывай о горючем, Жора!

Враг огрызается очередями. Литвинчук маневрирует, отвлекая огонь на себя. Колонтаенко сближается, чтобы ударить наверняка: на вторую атаку бензина не хватит. Двести, сто метров, пятьдесят...

- Жора, врежешься...

Очередь. Снаряды тридцатисемимиллиметровой пушки прошивают фюзеляж, моторы, крылья. "Юнкерс" разваливается на глазах...

- Молодец, Жора!

- Спасибо за подарочек, командир!

Четыре недели боев - полдюжины сбитых самолетов противника.

Так работали над Эльтигеном Борис Литвинчук и его товарищи.

Тихая работа

Нас на бомбежку переднего края не посылали - прошли, видимо, те времена. Хватало там и штурмовиков, и "Петляковых". Наш 5-й гвардейский, как и соседний 36-й, - полки минно-торпедные, "длинная рука" командования ВВС флота. Мы занимались своими, морскими делами.

Кое-что, правда, еще оставалось "в наследство" от прошлых времен. Почетное наследство...

Положение 17-й немецкой армии в Крыму становилось все более сложным, моральный дух ее солдат падал. Захватчикам, блокированным на полуострове, был крайне необходим спокойный тыл - как для удержания этого важного стратегического района, так и на случай возможной эвакуации своих войск.

Обеспокоенное высадкой наших десантов гитлеровское командование предприняло решительные действия против крымских партизан. В горы были посланы новые карательные части, каждая из которых поддерживалась артиллерией, танками, бомбардировочной авиацией.

Народные мстители еще раньше получили задачу навязать оккупантам непрерывную, изнурительную войну в тылу.

"В течение ноября 1943 года партизаны совершили 48 нападений на гарнизоны и колонны противника. По далеко не полным данным, уничтожили 1067 солдат и 44 офицера, 4 воинских железнодорожных эшелона, два склада горючего и боеприпасов, 20 грузовиков, 60 повозок и много другого военного имущества, пленили 40 солдат и 8 офицеров, взяли трофеи: 2 танка, 32 пулемета и автомата, 205 винтовок, 7 автомашин, 267 лошадей...".

Но партизаны нуждались в оружии, боеприпасах, продовольствии, медикаментах. Авиация Черноморского флота с самого начала привлекалась к их снабжению, лучшие экипажи нашего полка имели достаточный опыт ночных полетов в горах, поиска заданных районов, точного сброса грузов.

Однако для выполнения таких заданий нужны хорошие метеоусловия. А погода вот уже несколько недель стояла - хуже некуда...

17 ноября во второй половине дня нас со штурманом вызвал начальник штаба майор Немировский.

- Вчера танки противника прорвались под гору Калан-Баир. Партизаны крайне нуждаются в гранатах, патронах для противотанковых ружей, пулеметов и автоматов. Место сброса мешков и сигналы уточнит майор Конзелько. Повторяю: задача ответственная. Подумайте, что делать, если район сброса будет закрыт облачностью. Задание должно быть выполнено при любых условиях!

Начальник разведки полка Николай Александрович Конзелько тщательно изложил обстановку в районе Калан-Баир. Указал поселок в тридцати километрах от партизанского лагеря: в нем находился один из карательных отрядов врага.

- Имейте в виду. Вас могут попытаться обмануть. Сигнал партизан - ромб из костров, ориентированный север - юг.

На стоянке уже шла подготовка самолета. На внешние замки подвешены три мешка, на земле лежат еще пять: их должны втащить в кабину воздушных стрелков, разместить возле бомболюков.

Прилуцкий проложил маршрут, тщательно произвел расчеты. Предложил подвесить в бомболюки светящие авиационные бомбы. Партизаны знают: там, где спускаются "люстры", надо искать и груз.

Время! Самолет рванулся вперед, поднимая клубящийся хвост пыли...

Над морем облачность. Сосредоточиваю все внимание на приборах. Первый слой. Второй. "Шуба" толщиной в тысячу метров. Третий ярус. И вот, наконец, чистая голубая даль, пронизанная лучами заходящего солнца.

- Да... Если так же и там... - ворчит про себя Прилуцкий.

- При любых условиях, сказал начштаба.

- Да, а если врежемся в гору, так сам же потом...

- "Потом" не будет, Коля. Тот свет будет. Тот, представляешь? А Немировский на этом останется. Григорий Константинович. Так что можешь не беспокоиться.

Солнце падает за горизонт, сразу наступает темнота. Облачность понижается, в ней появляются разрывы. Летим на высоте полутора тысяч. Над берегом в районе Алушты лишь редкие отдельные облачка. Впереди вырисовывается вершина Чатыр-Дага - огромный стол. Берем курс на Калан-Баир. Опять облачность. До места сброса считанные минуты. Снижаюсь до высоты гор.

- Ну как, Коля?

Не отвечает. Приник к остеклению в носу кабины.

Отрывается, открывает боковую форточку - в кабину врываются струи переохлажденного дождя.

- Рискнем еще, командир?

- Тебе виднее...

- Виднее... Все шутишь? Пожалуй, можно метров на шести...

Снижаюсь. Чувствую холод в спине. Отношу за счет открытой форточки.

- Ну как, Коля?

Внизу мелькают какие-то бесформенные пятна. Прилуцкий дает команду на доворот. Еще. В одну сторону, в другую...

- Ни фига, командир! Может, еще... Из-под шлема на очки стекают струи пота. Спина прилипла к бронеспинке.

- Смотри, Николай.

- Давай, сколько можешь...

Могу. Сжимаюсь в ожидании страшного удара...

- Вправо десять!

- Нашел?

- Кажется, вижу... Ага, вроде ромбом!

- Панов, Жуковец! Приготовиться к сбросу!

- Давно готовы, командир!

Кружу на месте, боясь задеть крылом гору. Штурман опять молчит.

- Два градуса вправо! Так держать! Выбери крен! Наконец нажимает на кнопку электросбрасывателя. Машина вздрагивает. Невольно вздрагиваю и я.