Гарольд Лэмб - Бабур-Тигр. Великий завоеватель Востока

Первое столкновение не принесло ощутимых потерь. Авангард, высланный на разведку, проявил беспечность и столкнулся с бдительным неприятелем. «Они ехали по дороге на Канвахин и не смотрели ни вперед, ни назад», да так и въехали на полном галопе в расположение хиндустанцев, которые взяли их в окружение. На помощь им был выслан отряд под командованием Махмуда Али Дженг-Дженга, чтобы прикрыть их отступление. Этот случай положил конец конным вылазкам в лагерь армии Раджпута, которая теперь сосредоточилась в окрестностях города Канвахин, в двенадцати милях от Бабура.

Желая воодушевить своих подчиненных, Бабур отдал приказ соорудить неподалеку от небольшого озера традиционную линию укреплений из связанных между собой телег и выкопанных перед орудиями рвов. Поскольку мастер Али, создатель пушки Победитель, соперничал с Мустафой, вторым артиллеристом, Бабур расставил канониров на противоположных концах линии обороны. Несмотря на приказ, назначающий командующими резервом Хумаюна и ставленника Бабура, Алам-хана, истинными командирами остались заслуженные кабульские полководцы. Чин Тимура Бабур оставил при себе в центре войска.

Не оставляя надежды поднять боевой дух воинов, Бабур пускался на любые уловки. Узнав о том, что из Кабула к нему выступила сотня всадников, он приказал выслать им навстречу тысячу с развернутыми знаменами. Во всяком случае, вожди Раджпута могли подумать, что он получил мощное подкрепление. К несчастью, одновременно с ними из Газны пришел караван с грузом вина, вместе с которым прибыл странствующий звездочет, быстро сообразивший, какие настроения царят в расположении войск, и немедленно разразившийся мрачными пророчествами.

«В то время, вследствие недавних событий и происшествий, пустых рассказов и разговоров среди воинов, как уже упомянуто, царило великое смущение и страх. Мухаммед Шариф-звездочет, этот злодушный человек, не мог сказать мне ничего путного, но зато усиленно убеждал любого встречного, что в эти дни Марс стоит на западе и всякий, кто пойдет войной с этой стороны, будет побежден. Кто его, этого негодяя, спрашивал? Он еще больше разбил сердца людей, павших духом. Не слушая его бестолковые речи, я не прерывал дел, которые надо было сделать, и усердно занимался военными приготовлениями, собираясь сражаться».

Бабур все еще не забыл о том случае, когда он последовал совету астролога, приведшему его к поражению на переправе. Однако после неудачного набега на Милват он предпринял некоторую попытку самоанализа.

«В понедельник я выехал на прогулку. Во время прогулки мне пришло на ум, что у меня постоянно была на душе забота о воздержании и что совершение недозволенного всегда покрывало мое сердце пылью. Я сказал: «О душа, доколе будешь ты находить сладость в греховном? Воздержание тоже не лишено сладости. Попробуй!»»

Вернувшись в лагерь, Тигр объявил, что решил отказаться от вина, повергающего человека в состояние, подобное смерти. Он немедленно приказал разломать всю бывшую при дворе золотую и серебряную посуду для вина и раздать ее обломки дервишам и нищим. В знак принятия обета Бабур отказался от бритья бороды.

Вслед за падишахом обет трезвости пришлось принять ночной страже, а затем – вельможам, простым воинам и другим приближенным. Вино вылили на землю, а ту партию, что прибыла из Газны, плотно запечатали, чтобы сделать из вина уксус.

На этот раз Бабур сдержал свой обет. Он издал общий указ, запрещающий продажу и провоз вина по своей территории. Шейх Заин, придворный поэт, воспользовался этим поводом, чтобы напомнить падишаху о его обещании снизить налог с мусульманского населения в случае победы над Рана Сангой. Бабур не мог отказаться от данного им слова и подписал фирман, в котором распорядился снизить налог, однако после сражения успешно забыл об этой незначительной подробности.

Однако результаты, которых удалось добиться Тигру, искреннему в своем публичном раскаянии, оказались на редкость неудовлетворительными.

«Ни от кого мы не слышали мужественного слова и смелого мнения. Велеречивые эмиры и проедающие свои обязанности вазиры ни в словах, ни в поведении не были смелы; ни в речах их, ни в планах не было мужества. В этом походе один Халифа держал себя очень хорошо; укрепляя власть и порядок, он не совершил упущений…

В эти дни всюду возникало беспокойство и смуты. Хусейн-хан Нухани пришел и взял Рапари; люди Кутб-хана взяли Чандавар; один негодяй по имени Рустам-хан, собрав лучников из Миандоаба, взял Куил и забрал в плен Кичик Али. Захид бросил Самбал и ушел; язычники из Гвалияра подошли к этой крепости и осадили город. Алам-хан, посланный в Гвалияр на помощь, не пошел в Гвалияр и отправился в свои земли. Каждый день откуда-нибудь приходили дурные вести. Некоторые хиндустанцы начали убегать из войска; Хайбат-хан Каргандаз убежал в Самбал, Хасан-хан Варивали присоединился к нечестивым. Не обращая на них внимания, мы рассчитывали только на себя».

Хотя дневник Бабура не сообщает об этом прямо, но потеря укрепленных городов была для него весьма ощутимой. Пока он стоял в ожидании на канвахинской дороге, члены коалиции Раджпута прибрали к рукам все крепости в окрестностях Агры. Их успехи привели к тому, что в войске Бабура участились случаи дезертирства.

Учитывая эти обстоятельства, накануне сражения при Канвахе соотношение сил между падишахом и Рана Сангой – пришлыми мусульманами и уроженцами Хиндустана – сместилось в пользу последних. По мнению сторонних наблюдателей, Бабур шел навстречу своему поражению и ничего не предпринимал, чтобы его избежать, тогда как Рана Санга сделал все возможное, чтобы обеспечить себе победу.

Перед сражением Бабур велел созвать своих полководцев на решающий совет.

Довольно любопытно, что Гульбадан, женщина, сделала наиболее подробное описание обращения Бабура к армии.

«Поскольку враг находился совсем близко, его осенила благодатная мысль. Все как один пришли, чтобы послушать его, эмиры, и ханы, и султаны, крестьяне и знать, высокородные и простые. Тогда он сказал: «Разве вы не понимаете, что от нашей страны и нашего города нас отделяет несколько месяцев пути? Если нас ждет поражение, да не допустит этого Всевышний, куда мы пойдем? Где наши города? Где наша родина? Здесь мы окружены чужаками и иноземцами. Самое лучшее для всех вас понять, что перед нами только два пути. Если мы победим, то станем воинами во славу Аллаха; если проиграем, то погибнем мучениками. В том и другом случае нас ждет спасение, и мы будем вознесены – мы оставим по себе великую память».

Это было давним убеждением Бабура – лучше почетная смерть, чем жизнь в позоре. Говоря об этом, он не кривил душой и сумел передать свое настроение армии. Поддавшись единому порыву, солдаты поклялись на Коране, что не повернутся спиной к врагу. Один за другим ряды воинов подхватывали слова этой клятвы, и все зловещие предсказания звездочета и знамения, предвещающие поражение, были забыты. Тогда Бабур дал своему народу последнее обещание: после битвы против Рана Санги всякий, кто захочет вернуться домой, получит на то его разрешение.