Федор Лисицын - В те грозные годы

Кстати сказать, по мере своего дальнейшего отступления фашисты действовали еще более жестоко. В деревне Плаксиво они на глазах у населения облили горючим пятерых захваченных в плен раненых красноармейцев и сожгли. В населенном пункте Свистуха гитлеровские изверги заживо сожгли более ста раненых бойцов и командиров Красной Армии. А в деревне Гордино захваченного в плен красноармейца П. Н. Тимошенко, отказавшегося выдать врагу военную тайну, эсэсовцы привязали к дереву, распороли ему живот, затем облили бензином и подожгли.

Творя все это, фашистские головорезы пытались запугать советских людей, поставить их на колени, принудить не оказывать помощь наступающим войскам Красной Армии. Однако их бесчеловечная жестокость приводила к прямо противоположным результатам. Местные жители, пренебрегая опасностью, еще более активно помогали советским воинам. В одном из полученных нами политдонесений с бронепоезда № 73, подписанном старшим политруком И. Н. Краскевичем, сообщалось, например, о таком факте.

В результате прямого попадания снаряда паровоз бронепоезда вышел из строя. Капитан Малышев направил своего заместителя С. Ф. Знаменского на станцию Дмитров с заданием срочно найти другой паровоз. Гитлеровцы в это время почти непрерывно бомбили станцию, вели артиллерийский обстрел. Казалось, здесь не должно быть ни одной живой души. И вдруг… стрелочница дает отмашку — спокойно, неторопливо, будто это происходит в мирное время. А затем подбегает к Знаменскому и докладывает:

— Маша Литиевская. Нахожусь при исполнении служебных обязанностей на вверенном мне посту.

Совсем молоденькая девчонка, скорее даже подросток, в мужском ватнике и подшитых валенках. Знаменский с удивлением посмотрел на нее и спросил:

— Как же ты оказалась здесь одна?

— А я не одна, — ответила стрелочница. — Видите, сюда идет и начальник станции.

И правда, по снежному насту к прибывшему военному торопливо шагал рослый мужчина в деревенском полушубке. Подошел, почти по-уставному отрапортовал:

— Авдолетов, начальник станции. В связи с возможной эвакуацией основную станционную аппаратуру по заданию горкома партии привел в нерабочее состояние. А некоторые детали, которые трудно изготовить на новом месте, забрал с собой, вот они.

— А нет ли у вас тут паровоза? — не надеясь на положительный ответ, спросил Знаменский у Авдолетова.

— Есть. И паровозная бригада при нем. На всякий случай придержали. Сбегай, Маша, за машинистами, — обернулся он к Литиевской.

Девушка побежала куда-то в сторону разбитых вагонов. II вскоре вернулась вместе с машинистом Андреем Петровичем Дорониным, его помощником Иваном Ивановичем Лавровым и кочегаром Иваном Васильевичем Мирошниченко.

— Можете вы передать нам паровоз? — обратился к машинисту Знаменский.

— А зачем он вам? — посмотрел на него Доронин.

— Бронепоезд у нас остался без паровоза. Понимаете?

— Все ясно, товарищ командир. Сейчас будет. Забирайте его вместе со всей нашей бригадой.

Так паровозная бригада А. П. Доронина влилась в экипаж бронепоезда и не раз проявляла мужество и отвагу в боях. А стрелочница Маша Литиевская (Мария Тимофеевна Барсученко)тоже поехала со всеми вместе к бронепоезду и под огнем врага четко обеспечивала его маневрирование.

Или вот еще один памятный случай. В деревне Свистуха, той самой, где гитлеровцы заживо сожгли более 100 советских военнопленных, 13 раненых красноармейцев находились в избе престарелой колхозницы Елизаветы Ивановны Кузнецовой. Фашисты каким-то образом узнали об этом и решили расправиться с ними. Когда палачи подошли к дому, Елизавета Ивановна сказала им, что у нее лежат только больные тифом ее сестра и золовка.

Услышав слово «тиф», гитлеровцы не решились войти в избу патриотки. А вскоре деревня была освобождена нашими войсками.

За свой патриотический поступок Елизавета Ивановна Кузнецова по представлению Военного совета и политотдела армии была награждена медалью «За отвагу».

Аналогичный подвиг совершила и землячка Е. И. Кузнецовой — учительница начальной школы из соседнего села Каменка Зинаида Михайловна Петрова.

Произошло это при следующих обстоятельствах. На подступах к селу разгорелся сильный бой, поэтому многие его жители еще до того, как гитлеровцы ворвались в Каменку, ушли в отрытые в лесу землянки. Там же вместе с матерью и маленькой дочкой пряталась от фашистских бандитов и Зинаида Михайловна. Когда затихли выстрелы, 3. М. Петрова решила пробраться в село за продуктами. Было уже довольно темно, поэтому молодая учительница торопилась. К тому же и мороз в этот вечер заметно покрепчал.

У околицы села Зинаида Михайловна вдруг услышала стон, затем негромкий мужской голос: — Сестричка, помогите… Замерзаем.

Петрова бросилась на голос и увидела лежащего на снегу в одном белье раненого красноармейца. Он коротко поведал ей, что в бою за Каменку фашисты захватили в плен человек тридцать наших бойцов, в основном раненых. Тех, кто еще держался на ногах, увели в тыл, а тяжелораненых раздели до белья и бросили вот здесь на снег — все равно, мол, при таком морозе долго не проживут.

«Как же быть? — подумала учительница, выслушав бойца. — Если я помогу ему и другим, перетащу их в село, а об этом узнают фашисты, они непременно расстреляют меня, маму и дочку. И в то же время…»

Для долгих размышлений времени не было. Красноармейцы в самом деле замерзнут. Будь что будет! Ведь это же наши, советские люди!

И Зинаида Михайловна принялась за дело. Прежде всего подтащила раненых к большому кусту, чтобы хоть немного укрыть их от ветра. А что дальше? Куда их теперь девать? В селе наверняка гитлеровцы. «Увидят, что спасаю красноармейцев, меня же первую и застрелят, а потом и их добьют», — промелькнула в сознании пугающая мысль. Однако руки продолжали делать свое дело…

Одного за другим Петрова перетащила раненых в полуразрушенное здание сельсовета, самое ближайшее от того места, где обнаружила красноармейцев. Ее никто не заметил. В изнеможении опустилась на какой-то ящик, обвела взглядом помещение: окна выбиты, печь разрушена. Мороз почти такой же, как и на улице. Немного отдышавшись, принялась таскать солому и сено, благо, что стог стоял почти рядом, за домом. Затем пробралась к своему дому, принесла кипятку, старые одеяла, немного вареной картошки, хлеба.

Красноармейцы обогрелись, подкрепились едой и почувствовали себя несколько лучше. И все же Зинаида Михайловна боялась за них. Ведь надо бы сделать перевязки, но под рукой ничего нет. Опять побежала домой, принесла две чистые простыни, разорвала их на полосы, перевязала раненых. Теперь, кажется, все. Только вот холодно, а печь разрушена. Вспомнила, что в доме есть еще одна комната, под самой крышей. Может, там сохранилась печка?