Виктор Петелин - Фельдмаршал Румянцев

А почему бы не сделать иначе?.. Никто ведь не знает, сколько продлится война. И чем дольше будет война продолжаться, тем больше будут убытки и потери и тем труднее будет их восполнять при существующей системе укомплектования армии рекрутами и припасами. Не лучше ли, заблаговременно набирая рекрутов, назначить им ближайшее к армии место, куда бы они исподволь отправлялись? А прибыв туда, вместе с необходимым отдыхом обучались бы военному делу и по мере надобности вливались в армию. Надобно также определить людей, которые заранее могли бы закупать в России лошадей и прочие вещи для снабжения армии и держать их наготове, чтобы тут же отдать их посланным для приема армейским офицерам, минуя заставы.

Конечно, Румянцев чем только мог пособлял в прошедшую зиму прохождению наших транспортов. Но порой он просто диву давался нераспорядительности высокого начальства. Бывало так, что рекруты приходили на место, а вслед за ними на подводах подвозили их обмундирование. А если бы их одели и обули в Киеве, то освободилось бы великое число подвод, столь необходимых для доставки сюда пропитания…

Конечно, он выскажет в письме императрице свои предложения, но будет ли толк от этого… Сколько уж он писал, а все идет по-старому.

Только теперь, получив письмо Екатерины II, Румянцев смог разобраться во всех сложностях и противоречиях европейской политики. И больше всего его тревожили слухи о том, что венский двор готовит свои войска для войны с Россией… Как все быстро меняется в политике! Вроде бы еще недавно вместе дрались против прусского короля, а сейчас пути-дороги разошлись, бывшие союзники ведут хитрую дипломатическую войну против друг друга. Сейчас Вена поддерживает Париж, а Франция, известное дело, возбуждает Турцию. Вот почему так туманно ответил ему визирь на предложение о мире прошлой осенью. И оказывается, в то самое время, когда Румянцев сделал предложение о мире, Порта выбрала медиаторами в переговорах Австрию и Пруссию и через них искала нужного себе мира.

И дипломатическая карусель завертелась. Князь Голицын довел до сведения венского двора о наших предварительных предложениях, венцы оказались податливыми и согласились, как и прусский король, способствовать освобождению Обрезкова. Отправили курьера в Царьград, а венскому послу в России князю Лобковичу, лечившемуся на водах, было предложено в срочном порядке возвращаться в Петербург. И князь действительно вскоре приехал в Северную столицу и привез новые заверения в дружбе и добром согласии его двора с петербургским. Так что все слухи о скоплении австрийских войск на границе, слава богу, не подтверждаются. Плохо другое: венцы снова стали заигрывать с королем прусским, забыли все обиды, которые он им нанес за последние годы, отобрав чуть ли не самые значительные их города и области… Но что поделаешь против сильного и дальновидного политика?.. Только замириться с ним, иначе вообще их проглотит со всеми потрохами… «Хорошо, что русской императрице через прусского короля удалось склонить Вену на нашу сторону, во всяком случае, с венской стороны нам опасность теперь не угрожает. Другое дело смерть шведского короля, которой немедленно воспользуются наши исконные ненавистники – французы: дадут новому королю большие субсидии и уговорят его пойти на конфронтацию с Россией. Но императрица призывает спокойно наблюдать за окончанием сейма в Швеции, авось пронесет мимо злой ветер с Балтики. А если уж дерзнет на злое предприятие против нас, то императрица готова оборонить ту часть границы нашей, во всяком случае, она не отдаст ни пяди нашей земли… Может, и нужды в этом не будет, но придется держать там войска… А войска эти могли бы пригодиться здесь, на юге России… Черное море, Крым, придунайские княжества, славянские земли болгар, сербов, македонцев, греческие земли… Сколько нужно освободить христианских народов от турецкого ига! А тут еще шведы завозились вблизи наших северных границ…»

Так думал Румянцев в майские дни 1771 года, когда начались серьезные столкновения с турками.

В это время и произошло событие, которое своей неожиданностью произвело самое неблагоприятное впечатление на фельдмаршала Румянцева, стоявшего лагерем в Водянах. Князь Репнин, принявший команду над Валашским корпусом, вскоре ушел из-под Турно, получив донесение, что большие силы неприятеля, переправившись через Дунай, атаковали Журжу. В семи верстах от крепости он узнал, что она уже в руках турок, а гарнизон с комендантом майором Гензелем во главе капитулировал. Основные силы корпуса остались под Турно, с Репниным было не более трехсот человек. Нечего было и думать с таким малочисленным отрядом ввязываться в сражение с трехтысячной конницей неприятеля. Репнин отступил к Бухаресту, куда стали стягиваться все отряды его корпуса.

За несколько дней до этих событий Румянцев, узнав, что корпус сосредоточился под Турно, забеспокоился, предугадывая, что может произойти, если вовремя не предупредить командующего об опасности. 3 июня Румянцев в ответ на рапорт Репнина, в котором тот сообщал об отступлении от Турно, писал ему, что неприятель, беспрепятственно перейдя на левый берег в районе устья реки Дымбовицы, где должен был расположиться Валашский корпус, пошел на Журжу.

Гудович же увел весь корпус к Турно, не оставив здесь ни одного заградительного отряда. И эта экспедиция не осталась незамеченной для неприятеля, который тут же этой ошибкой воспользовался…

– Да здесь не только к Журже, но и к Бухаресту свободно можно пройти, – говорил между тем Румянцев, склонившись над картой, занимавшей чуть ли не весь большой стол, вокруг которого стояли генералы Боур, Ступишин, Салтыков… – Что там происходит теперь?.. Несколько дней уже мучит неизвестность.

Генералы молчали, понимая, в каком душевном состоянии находится главнокомандующий, обдумывая военные события, которые послужили началом кампании решающего, как многим казалось, года.

– Князь Репнин почему-то почувствовал сразу свое бессилие перед слабенькой крепостью Турно и приказал повернуть два полка к устью Дымбовицы, чтобы прикрыть отверзшийся вход неприятелю не только к Журже, но и к Бухаресту. А не опоздал ли он со своим решением? Турки легко маневрируют и пользуются своим преимуществом в живой силе… Еще бы лучше он сделал, если б вообще не начинал своего движения к Турно. Нет, все туда потянулись и ничего не могли сделать…

Румянцев словно ждал, когда стоявшие здесь генералы выскажут свое мнение. И Боур решительно и резко заговорил:

– Ваше сиятельство! Устье Дымбовицы – очень важное место. Оно как раз между двумя сильными крепостями на правом берегу, между Рущуком и Силистрией. Неприятель свободно может здесь маневрировать и, как только почувствует где-то у нас слабину, сразу туда устремляется. Это видит даже неопытный генерал. А для поиска на Турно вполне могло бы хватить корпуса Потемкина, который уже не раз оказывал сильное противодействие неприятельским силам. Да и Гудович недалеко был от него и всегда мог выделить из своего корпуса часть для его подкрепления.