Виктор Петелин - Фельдмаршал Румянцев

Молодой шведский король Густав III слыл ярым приверженцем Франции и самодержавной власти у себя. Ясно было, что он будет упорно противостоять России и ее интересам в Европе. Так оно и оказалось. Граф Остерман тут же потребовал денег для подкупа «благонамеренных патриотов, устремляющихся на сохранение национальной вольности». Екатерина II внимательно следила за развитием событий в Швеции и поняла, что «лучше дать денег, нежели видеть в Швеции самодержавство и с ним войну посредством французских денег и интриг», предложив выдать Остерману более 300 тысяч рублей. Фельдмаршал граф Ферзен и вся его партия «неблагонамеренных», мечтавшие об установлении самодержавия в Швеции и возвращении утраченных по Ништадтскому договору земель, развернули бурную деятельность и в печати, и плетя сеть интриг, вовлекая все больше сторонников в свои сети. Поэтому русское правительство было заинтересовано в том, чтобы, во-первых, удержать в целости старую форму шведского правления, во-вторых, всячески помешать молодому королю развернуть подготовку к войне против России хотя бы на тот срок, пока она ведет «жестокую и обширную войну» с Турцией, помешать не только началу «действительной войны, но и от наружных оной оказательств, дабы иначе не могло родиться в публике сомнение и пустой страх»… Так писал Панин Остерману.

На первых порах молодой шведский король заверил противоборствующих в сейме, что он будет выступать за соглашение французской и русской партий в сейме, будет выступать за национальное единство. Но все это было лишь игрой для отвода глаз простодушных политиков. Искушенные дипломаты не могли не заметить, что в Швеции назревала серьезная оппозиция России и русским интересам. Король всячески поощрял культ Франции и уничижение России. Все чаще стали появляться статьи, в которых Россия представала крайне истощенной, изнемогающей от непосильного бремени войны. С другой стороны, в «Политических рассуждениях» королевского библиотекаря Гервеля указывалось на деспотическое влияние России на соседнюю Польшу, указывалось, что Россия является причиной всех бедствий польского народа. И если Швеция попадет под влияние России, то ее ждет такая же участь, как и Польшу.

Ну, что Франция занимала враждебную позицию по отношению к России и всячески настраивала шведского короля противодействовать ее политике в Европе, говорил Обрезков, – это естественно. А вот активнее стала действовать в Швеции Австрия, и особенно император Иосиф II, – это было удивительно и неожиданно…

Остерману удалось заполучить реляцию шведского посланника при венском дворе, в которой посланник излагал свой разговор с австрийским императором. Из разговора стало ясно, что Австрия подогревает пыл молодого короля, ласкает его честолюбие и тщеславие, восхищаясь его великими как природными, так и приобретенными с помощью воспитателя графа Тессина качествами. Иосиф лицемерно сожалел, что Швеция из сильной некогда державы, наводившей страх на своих соседей, превратилась во второстепенную из-за внутренних распрей и раздоров и не может даже противостоять ослабленной России, не способной, конечно, вести войну на юге и на севере своей страны. Указав на Польшу и на Данию как на страны, в которых Россия распоряжается как в своих вотчинах, австрийский император намекал шведскому посланнику, что Швеция должна резко выступить против известных замыслов России возвеличить себя над всеми своими соседями и не поддаваться ласкательствам русской императрицы, а, соединившись с Данией, которая до сих пор забавляется беспрестанными переменами в правительстве, повести свой союз к унижению России, потребовав у нее утраченные земли.

Но главное, рассказывал Остерман, все полномочные министры, словно сговорившись, дудели в одну дуду: Россия истощена, в армии нет пропитания, снаряжения, а потому Турция ни в коем случае не должна соглашаться на все условия России при заключении перемирия и договора о мире. Франция обещала 24 тысячи своих солдат в помощь Турции и Австрии, если Австрия начнет военные действия против России. Положение складывалось критическое. И шведский посланник при венском дворе советовал своему королю воспользоваться благоприятными условиями для того, чтобы избавиться от вредного влияния России. Тем более, что Австрия пошла на заключение секретного договора с Турцией и получила от нее многомиллионное вознаграждение за то, что будет всемерно способствовать выгодам Турции при переговорах с Россией. И Австрия до сих пор могла бы противодействовать переговорам о мире, если б не предложение Фридриха II воспользоваться тем, что Австрия захватила польские земли под благовидным предлогом, что они, дескать, некогда принадлежали Венгрии…

А предложение Фридриха II заключалось в том, чтобы последовать примеру Австрии и, в свою очередь, занять те польские земли, которые бы выгодно «округлили» границы Пруссии и России. Если Австрия не согласится на это предложение, то можно вполне обойтись и без нее: Россия и Пруссия могут спокойно одолеть Турцию и Австрию даже и в том случае, если им поможет Франция своим экспедиционным корпусом… Так и возникла мысль раздела Польши для того, чтобы избежать всеобщей европейской войны. Австрия, конечно, попыталась отделить Фридриха II от союза с Россией, но прусский король твердо держался своей близкой выгоды: Россия поможет ему «округлить» его владения без шума и кровопролития, а Вена все еще помнит недавнюю войну, в ходе которой утратила Силезию и другие свои земли… Но тайная ненависть Вены против русских «превосходит всякое вероятие, – писал Фридрих II, – и смею сказать, что только я стараюсь препятствовать взрыву этой ненависти». Прусский король совершенно уверен был в том, что Австрия бессильна без крепких союзников и вынуждена будет делать все так, как продиктуют ей Пруссия и Россия… Но Австрию пугает одно: что сила России увеличивается, и если она будет следовать своим широким планам укрепления границ, то сила ее станет страшною для всех соседей со всех сторон. И уговаривают всех своих возможных союзников, в том числе и прусского короля, стремиться к ослаблению России любыми способами.

– И самое удивительное, – продолжал говорить Алексей Михайлович, – что князь Кауниц, услышав о предложении прусского короля разделить Польшу, так обрадовался, что возмечтал воспользоваться случаем и осуществить свой давний план: если Пруссия приобретает такие большие земли в Польше, то не может ли она уступить Австрии часть Силезии и графство Глац… И Кауницу уже казалось, что Россия сломлена: раз уступила, отдавая Молдавию и Валахию, значит, и второй, и третий раз можно ей диктовать свои условия… И согласилась за большое вознаграждение – говорят, запросила 34 миллиона гульденов – содействовать Турции в заключении благоприятного для нее мира, не хуже Белградского… Но Панин, опираясь на мнение всемилостивейшей императрицы нашей, твердо сказал Сольмсу: «Мы не позволим Австрии предписывать нам законы».