Виктор Петелин - Жизнь графа Дмитрия Милютина

Из разговоров со своими крестьянами Бисмарк понял, что восстание поддерживают только горожане, а крестьяне стоят за короля. И выступил в поддержку короля, считая, что свой манифест он писал как человек несвободный, находясь в тисках восставших. Бисмарк поговорил с командующими войсками генерал-лейтенантом фон Притвицем и генералом фон Гедеманом о том, что нужно войти в Берлин и освободить короля или «хотя бы до некоторой степени открыть глаза населению на мутные источники берлинского движения», на польских эмиссаров, которые свободно действовали в Берлине, призывая к свержению королевской власти. В Берлине действовал предатель и двурушник князь Лихновский, который во дворце говорил одно, а на площадях совсем другое, призывая к сопротивлению, дескать, говорил он по-польски и по-немецки, наверху, мол, пали духом.

Во всех газетах, которые поступали в академию, торжественно заявляли, что отменили цензуру, каждый гражданин свободного государства может высказывать свое мнение, даже если оно противоречит в данный момент общественному. Но в конце концов в Пруссии возобладало королевское мнение, и парламент вскоре распустили, в Берлин снова вошли войска… Но обещанные свободы вошли в жизнь прусского общества, и не только прусского, но и европейского вообще.

Революционные страсти в Европе смутили русское правительство, насторожили общество и крестьянские массы. «Вверху все в смущении, – записал в своем дневнике Петр Валуев. – Наши псевдогосударственные мужи не знают, за что взяться. Сумасбродные распоряжения. Бутурлин, председатель «сверхштатного» цензурного комитета, наделенного особыми полномочиями, советует закрыть все университеты и гимназии. Власти не могут опомниться от изумления. Одни в страхе, другие в озлоблении готовы давить всех, кто смеет думать и не льстить. Внутренние якобинцы готовы перерезать немецких и польских помещиков» ( Дневник гр. Валуева. 1847–1860).

Два тома «Первых опытов военной статистики» Милютин презентовал начальству, членам императорской фамилии, императору, а в январе 1849 года книги были представлены в Академию наук на Демидовскую премию.

По-прежнему много сил Милютин прилагал как член Русского географического общества, был избран членом комиссии по пересмотру устава. Властвовал в обществе совет ученых, который никого не хотел допускать в свое общество, особенно молодых, вносящих «сумбур» вместо спокойных научных заседаний. 50 членов общества предложили внести изменения в устав, старые члены, преимущественно немцы, начали упорно обсуждать каждый пункт совместных предложений.

Тихая, спокойная жизнь вполне удовлетворяла Дмитрия Милютина, но почти все лето свирепствовала холера, отменены были лагерные сборы в военно-учебных заведениях в Петергофе, но каждый день из окон видели, как «следовали один за другим погребальные поезда на Смоленское кладбище». Все проносилось мимо Милютиных. И однажды приступ холеры почувствовала и Наталья Михайловна. «К счастью, твердость ее характера предупредила развитие болезни; не потеряв ни на минуту присутствия духа, она сама распорядилась немедленно принять надлежащие меры и к прибытию врача была уже вне опасности. Тем не менее я пережил в эту ночь несколько тяжелых часов», – вспоминал Милютин.

19 февраля 1848 года у Милютиных родилась дочь – Ольга, и вскоре возник вопрос о переселении на новую квартиру; домик, в котором они прожили три года, показался им слишком тесным, холодным.

Удобную и недорогую квартиру нашли на самой набережной Большой Невы, на углу 13-й линии, в доме Усова, рядом с Морским кадетским корпусом. Этажом ниже сняли квартиру и Карцовы. Александр Петрович Карцов (1817–1875) был давним другом братьев Милютиных, а Екатерина Николаевна, жена Карцова, быстро подружилась с Натальей Михайловной. «И я, с своей стороны, мог отводить душу в приятельской беседе с умным и прямодушным товарищем», – вспоминал Милютин.

В сентябре 1848 года скончался Александр Иванович Михайловский-Данилевский (1790–1848) – генерал-лейтенант, член Петербургской академии наук, в последние годы занимавшийся описанием войн, которые вел Александр Первый: с Францией в 1805–1807, 1812 годах, с Швецией в 1808–1809 годах. Но главной работой Михайловского-Данилевского была многотомная «Отечественная война в 1812 году» (СПб., 1839). В 1812 году он вступил в ополчение, вскоре стал адъютантом Кутузова, затем флигель-адъютантом Александра Первого, вел дневник боевых действий. Участник Русско-турецкой войны 1828–1829 годов, был командиром бригады, с 1835 года – председатель Военно-цензурного комитета, член Военного совета.

Дмитрий Милютин был знаком с трудами покойного генерала, знал, что они написаны в духе официальной идеологии. Решающей силой у Михайловского-Данилевского было дворянство, но и народные массы участвовали в этой войне, недаром война названа Отечественной, но чаще всего все военные действия, в том числе Кутузова и его отважных генералов, совершались по указанию императора. Так что Милютин знал сильные и слабые стороны военного историка. В последние годы он работал над описанием войны 1799 года, начатой императором Павлом, но успел сделать начисто только 13 коротеньких глав, которые автор должен был представить ко дню святого Николы зимнего, но не успел…

Военный министр князь Чернышев получил задание от императора подыскать замену, но начатую книгу необходимо было закончить. Министр вызвал директора канцелярии Военного министерства барона Павла Александровича Вревского (1809–1855) и попросил назвать способных кандидатов на эту почетную должность. Назвав несколько имен, барон Вревский выделил среди них имя Дмитрия Милютина.

При встрече с Милютиным Вревский высказал пожелание министра, чтобы Милютин взялся за это дело:

– У вас, Дмитрий Алексеевич, только что вышел двухтомник «Первые опыты военной статистики», одобренный начальством и представленный на Демидовскую премию, к тому же министр заметил, что у вас есть определенная склонность к писательству, вспомнил он и о вашей давней статье «Суворов как полководец», а ведь эта книга и есть продолжение ваших давних интересов, тем более генерал Михайловский уже многое собрал, со многими договорился о предоставлении нужных документов…

Дмитрий Алексеевич ничего не сказал на это предложение Вревского, но на следующий день, 29 сентября, отправил Вревскому письмо, в котором согласился на предложение заняться этой исторической работой, но при условии, что от одной из должностей он будет освобожден, а содержание не убавится. Вскоре министр вместе со своими помощниками решили оставить Милютина в качестве профессора Военной академии и дополнительно зачислить его помощником для особых поручений при Военном министерстве, сохранив ему прежнее содержание. А генерал Ростовцев, участвовавший при обсуждении этого вопроса, предложил Милютину остаться членом учебного комитета военно-учебных заведений. А на место Милютина в военно-учебных заведениях был назначен Александр Петрович Карцов, давний друг Милютина и сосед по дому.