Виктор Петелин - Жизнь Шаляпина. Триумф

– Дай слово молвить… Ах, Феденька, милый ты мой, хорошо ты рассуждаешь… Не надо было выгонять духоборцев, я с тобой полностью согласен, пусть живет каждый по своим верованиям, тем более по таким по-христиански праведным. Но что делать властям, если крестьянин зарится на собственность помещика, а рабочий плохо работает, а жить хочет, как Савва Морозов… Что тут можно сказать? Ты у нас такой умный, впитываешь все, что Горький скажет. А я вроде бы ничего не знаю и не понимаю. А у нас в доме пели антиправительственные песни тогда, когда тебя и на свете не было. Приходили к отцу студенты, а он учился в Московском университете, и пели: «Плачет государство, плачет весь народ, едет к нам на царство Константин урод…» Я заходил к отцу попрощаться перед сном, а мне вдогонку бросали слова «конституция», «свобода», «тирания». Знаю, знаю… Ходил с отцом и в тюрьму, куда забрали его знакомого по университету, он мне нравился, такой был тихий, мягкий человек. А его арестовали и сослали в Сибирь. Это посещение тюрьмы сильно повлияло на меня. Страшно было видеть солдат, одетых в черное и державших сабли кверху у плеча. Особенно было страшно смотреть, как люди, разделенные решетками, что-то кричали друг другу. И потом не раз еще сталкивался со всеми прелестями нашей жизни. Ну и что? Будем только об этом орать на весь мир? И во всем мире и во все времена человеку, особенно талантливому, хоть чуточку опережающему свое время, тяжко приходится, никогда он не укладывается в прокрустово ложе привычных человеческих представлений. Рембрандт был свободным художником? А Рафаэль? А Мусоргский? Художнику, в какой бы сфере искусства ему ни приходилось работать, живется трудно, если он не повторяет своих предшественников, а взрывает устоявшиеся каноны…

Шаляпин и Серов удивленно посматривали на своего друга, который редко терял самообладание, а тут просто выходил из себя.

– Вот здесь Валентин Александрович обвиноватил государя и великого князя Владимира Александровича. Не знаю, со временем будет известно, кто же виноват в этих трагических событиях, но то, что они были нарочно спровоцированы, чтобы потом демагогически обвинить царя и его правительство, у меня нет сомнений. Тот же Горький прекрасно знает причину этих событий, зря его выпустили из-под ареста, не допросив, как полагается… Но знаете ли вы о том, что все императорские театры содержатся за счет двора его величества? Конечно знаете… А то, что царь выдал из собственных средств четыреста тысяч рублей на строительство нового здания Московской консерватории?

– Я понимаю, что ты хочешь сказать, Константин Алексеевич, – мрачно сказал Серов. – А потому извещаю тебя и Федора, что перед отъездом сюда я подписал с другими художниками-единомышленниками петицию Николаю Второму, в которой мы прямо говорим, что все население России задыхается в тисках бюрократического произвола, доведшего нашу родину до полного разорения и поражения в русско-японской войне.

– Новость какую сообщили нашему государю. А без вас он не знает? 18 февраля он подписал три государственных акта – указ, рескрипт и манифест, в которых он обещал дать свои предложения о новом «государственном благоустройстве», обещал привлечь избранных от населения людей к участию в предварительной разработке и обсуждении законодательных предположений. Он хочет учредить новое правление страной на началах, свойственных нашему Отечеству.

– Ну, Коровин, не ведал я, что ты такой монархист, – озадаченно сказал Серов. – Ты готов все оправдать, даже явную затяжку в подготовке выборов свободных представителей от народа в законодательных и административных учреждениях России, дабы обновить ее государственное благоустройство, как ты выразился, монаршая воля не осуществляется, и можем ли мы, художники, артисты, композиторы, безучастно взирать на все происходящее, равнодушно взирать на трагические картины действительности, замыкаясь в скорлупу своих сиюминутных задач, свободно рассуждая лишь о технических задачах нашего искусства, единственной области, свободной от репрессий беспощадной цензуры… Нет, мы, художники, по своей натуре чутко воспринимаем все бедствия нашего Отечества, глубже других чувствуем опасности, которые возникают в нашем обществе, чутко предупреждаем об этих опасностях. Только немедленное и полное обновление нашего государственного строя, только свободно избранные представители народа могут приступить к законодательной и административной работе и спасти наше Отечество от загнивания и гибели. Только свобода совести, свобода слова и печати, свобода союзов и собраний, только неприкосновенность личности и жилища…

– Ну вот, ты извини, Антон, и ты говоришь о свободе личности и неприкосновенности жилища… Кто ж против этих слов и положений? Царь, император российский, гарантирует вам эту неприкосновенность. Но мы все должны усвоить одну абсолютную истину: художник не должен заниматься политикой. Да и поп Гапон предполагал заниматься сначала религиозно-нравствен-ной пропагандой, ведь «Собрание русских фабрично-заводских рабочих города Санкт-Петербурга» было учреждено для трезвого и разумного препровождения членами Собрания свободного от работ времени с действительной для них пользой, как в духовно-нравственном, так и в материальном отношении; для возбуждения и укрепления среди рабочих русского национального самосознания; для того, чтобы в рамках законности и правопорядка улучшать условия своего труда и повышать уровень своей культуры. И поначалу действительно устраивали читальни, концерты, вечеринки, лекции, возникали кассы взаимопомощи, похоронные кассы, открывались потребительские лавки и чайные. Разве это плохо? Такие общества удовлетворяли насущные нужды рабочего люда. И в таких обществах сразу пошло на убыль влияние подпольных противоправительственных организаций. Никто и не думал вести борьбу против царя… Эти рабочие лучше стали работать, больше получать, а значит, улучшились и жилищные условия… Но революционным бесам это не понравилось, всеми средствами они подталкивали рабочих к насильственному изменению государственного строя, подталкивали к революционному свержению самодержавия, традиционной формы правления в России…

– Выходит, Константин Алексеевич, ты поддерживаешь грозное всероссийское «молчать!», драконовы законы и полную беспощадность цензуры во всех областях нашей жизни. Ты знаешь, что при отборе экспонентов на декабрьскую выставку прошлого года забраковали несколько картин, потому что нашли «вредными по тенденциозности их содержания». А сколько картин не было допущено до выставок!.. И вот теперь мы ходим по выставкам, где собраны картины 60 —80-х годов прошлого столетия, и видим, что нет здесь ни «красивых художников», ни дерзких проповедников, так, ни рыба ни мясо, как говорится, все они искалечены цензурным гнетом, лишь изредка показывали правительству кукиш в кармане. Нет, нужно бороться против предварительной и карательной цензуры, против административно-полицейского вмешательства в область искусства. А если писатель, художник, издатель, устроитель, предприниматель совершает какие-то преступления или проступки, то он должен нести исключительно судебную ответственность по закону. Вот так!