Виктор Петелин - Михаил Шолохов в воспоминаниях, дневниках, письмах и статьях современников. Книга 1. 1905–1941 гг.

– Словом, перевооружили мы свою армию такими самолетами, чтобы в небе, кроме мух, ничего не осталось! Помнится, прилетел я с новыми пикирующими бомбардировщиками в третью воздушную армию к Герою Советского Союза Михаилу Михайловичу Громову. К тому самому, что в 1937 году совершил рекордный перелет Москва – Америка через Северный полюс. В тот день «мессершмиты» сбили наш «П-2». Проносят на носилках обуглившегося летчика. Лица не узнать. Полез я к нему в гимнастерку за документами. Вытащил «Правду», газета вся в крови. И гляжу: рассказ Шолохова «Наука ненависти». Затем поднялись в воздух наши новенькие машины, и стали они сбивать «мессершмиты». Было ясно видно, как один за другим падали горящие стервятники. А когда командир дивизии увидел в кабине моего самолета вот эту фотографию – Шолохов на охоте с собаками, – удивился: «Уж не друг ли твой?» – «Нет, – отвечаю, – просто любимый писатель». – «Да-а, вот этот, говорит, умеет жечь глаголом сердца людей. Утром я прочитал летчикам его «Науку ненависти». И знаешь, ей-богу, не преувеличиваю: никогда за два года войны не видел, как яростно в этот день дрались!»

– Вы читали в газетах о встрече Шолохова с комсомольцами Дона? Там он сказал, что, как закончит роман о войне, собирается написать пьесу.

– Ну, тогда, чтобы попасть во МХАТ, придется билеты за полгода заказывать, – засмеялся Ляпидевский.

– Вы знаете, я иногда встречаюсь с космонавтами. Так вот, Михаил Александрович должен знать, что и Юрий Гагарин, и Валя Терешкова, и Алексей Леонов – все они с нетерпением ожидают выхода нового романа Шолохова «Они сражались за Родину». Хорошо о нем сказал один будущий космонавт, о котором вскоре узнает весь мир: «Когда Шолохов выведет своих героев на орбиту, сразу подымется потолок советской литературы!» Мы верим в мощь и прочность таланта Шолохова так же, как верим в прочность наших космических кораблей.

Показывая гостям фотографию, Ляпидевский заметил с усмешкой:

– А охотник он, видать, заядлый! Будете писать, так напомните Михаилу Александровичу, что Ляпидевский не забыл своего обещания – слетать с писателем на Чукотку поохотиться на моржей у мыса Дежнева. При нынешних скоростях для него эта прогулка по воздуху с ружьем и собаками займет не больше времени, чем езда от Вешенской до Ростова-на-Дону.

Мих. Шолохов о своих ближайших творческих планах

Находившийся на днях в Москве писатель Михаил Шолохов в беседе с нашим сотрудником поделился своими ближайшими творческими планами.

– Последнее время я почти одновременно работал над четвертой книгой «Тихого Дона» и второй книгой «Поднятой целины». Работа над ними уже почти закончена. Это, естественно, не означает, что я могу сейчас же сдать оба романа в печать. Отнюдь нет. Отложив на время «Поднятую целину», в настоящее время я засел за окончательную отшлифовку «Тихого Дона».

Уклонившись от прямого ответа на вопрос о судьбе многочисленных героев «Тихого Дона», автор сообщил:

– Я не люблю заранее рассказывать о дальнейшей судьбе моих героев. Могу лишь сказать, что четвертая книга «Тихого Дона» явится последней частью романа. Сдам ее в середине ноября – в начале декабря. После того, как я «освобожусь» от «Тихого Дона», сейчас же займусь отделкой второй, также последней, книги «Поднятой целины».

«Поднятая целина» пойдет в печать в конце декабря этого года.

По настойчивым просьбам театра им. Вахтангова М. Шолохов обещал написать для него пьесу на материале колхозной деревни.

– Вначале я предполагал переделать для театра роман «Поднятую целину», но затем отказался от этой мысли и решил создать оригинальное драматургическое произведение, тоже на колхозном материале. Такую пьесу я даже начал, написал почти половину и временно отложил, чтобы закончить свои романы. Пьесу я пишу впервые, и, сами понимаете, дело это для меня нелегкое. Хочу написать ее к середине 1935 года.

В моей будущей пьесе меня интересует крестьянин в коллективизации, его психология, показ людей в колхозе. Время действия пьесы – первые годы коллективизации – 1931—32 гг. 1

От спецкорреспондента «Молота»

– С ночи до ночи держись за чапыги и двенадцать до зимы поднимешь.

– Хо! Двенадцать? А ежели крепкая земля?

– Чего вы там толкуете! – пронзительный бабий голос. – В плуг надо три, а то четыре пары добрых быков, а откель они у нас? Есть, да и то не у каждого, какая-то пара зас…, а то больше на быках, у которых сиськи. Это у богатых, им ветер в спину…

– Не об этом речь! Взяла бы подол в зубы да помолчала! – чей-то хриплый басок.

– Ты с понятием? Жену учи, а меня нечего!

– А трактором?..

Давыдов выждал тишину, ответил:

– А трактором, хотя бы нашим «путиловцем», при хороших знающих трактористах можно за сутки в две смены вспахать тоже двенадцать десятин.

Собрание ахнуло. <���…>

– Вот это – да! На таком жеребце бы попахаться…»

Перспективы, нарисованные Давыдовым на собрании гремяченского актива и бедноты пять лет тому назад, уже давно стали жизнью. Северо-Донецкий округ, собирающий пятый урожай на поднятой целине, бьется в тревоге за использование огромного парка – уже не «путиловца», а тысяч солидных СТЗ, сотен комбайнов и автомашин. И быть может, на полях Гремячего лога стоит сейчас дед Щукарь с медной бляхой инспектора по качеству на груди, смотрит, как на широкий хедер падают подпиленные тучные колосья, как лента из белого полотна уносит их в приемную камеру, а из хоботка элеватора сыплется золотистое зерно, и восклицает:

– Ах, да и чертова штука!

А что делает Давыдов, что делает сейчас Нагульнов, Майданников и другие герои «Поднятой целины»? Этот вопрос для читателя совсем не праздный. Читатель не критик. Он изо дня в день живет жизнью, преподнесенной ему в произведении, любит одних героев, ненавидит других, живет их страстями, увлечениями и разочарованиями и, быть может, больше, чем сам писатель, болеет за их судьбу.

В Миллеровском доме крестьянина, где голодные, назойливые мухи будят жильцов, едва стало светать, между двумя командировочными о судьбе героев «Поднятой целины» шел оживленный обмен мнений. Один из них, брюнет, резал пополам зеленый свежий огурец, посыпая обе полоски солью, складывал их вместе, растирал соль, и огурец аппетитно хрустел на зубах.

– Вы, значит, говорите, что Давыдов, вероятно, сейчас директор МТС, – разрезая новый огурец, обращался он к блондину.

– Логический вывод, – макая в сметану хлеб, говорил блондин, – Давыдов – представитель рабочего класса, его логическая судьба – это, безусловно, директор МТС.