Виктор Петелин - Михаил Шолохов в воспоминаниях, дневниках, письмах и статьях современников. Книга 2. 1941–1984 гг.

Но это еще не все! В своей партийной организации, в Главиздате, он десять лет вел кружок общей политики, а теперь – член комиссии по организации семинаров для изучения новой Программы КПСС. Накорякова трудно застать дома – сегодня он выступает в клубе завода «Каучук», завтра – в школе, послезавтра – перед слушателями военного училища…

…Николай Никандрович принял меня в своем кабинете, более похожем на книгохранилище, чем на рабочую комнату. Вдоль стен – от пола до потолка – протянулись стеллажи с тысячами книг. Он показал мне книги, выпущенные за долгие годы его издательской деятельности, – экземпляры, давно ставшие библиографической редкостью. Я увидел и книги с автографами, подаренные Накорякову писателями, с которыми он работал, общался, дружил, – Маяковским, Есениным, Фурмановым, Демьяном Бедным, Серафимовичем.

– Право, не знаю, что вам рассказать, – в раздумье произнес Николай Никандрович, отвечая на мою просьбу поделиться своими воспоминаниями. – Впрочем, я покажу вам два письма Николая Островского. Думаю, что они заинтересуют вас. Это – пример человеческого мужества и верности писательскому долгу.

Летом 1936 года автор книг «Как закалялась сталь» и «Рожденные бурей» находился в Сочи. 17 августа он отправил Николаю Никандровичу следующее письмо:

«Дорогой товарищ Накоряков!

Я давно получил Ваше хорошее, дружеское письмо. Я отложил свой ответ до того часа, когда будет написана последняя страница первого тома «Рожденные бурей». Все эти месяцы в Сочи я работал с большим напряжением всех своих духовных и физических сил. Здоровье мое разрушается с обидной быстротой, и работать становится все труднее. И все же первый том написан. Хорошо ли, плохо ли – судите сами. Будьте суровы и беспристрастны. Судите без скидки на объективные причины и прочее…

Прочтите сами – выкройте время. Это моя просьба.

Если отзывы будут положительны, тогда будем печатать. Если же нужно будет перерабатывать, то я немедленно займусь этим после отпуска, в который мне приказано идти.

Я прошу Вас свое мнение написать мне сейчас же по прочтении книги. Очень рад, что Вы подтвердили факт сверхмассового издания «КЗС» (так Островский сокращенно называл свой роман «Как закалялась сталь». – А. Л.), очень рад. На днях я пришлю Вам отредактированный печатный текст «КЗС», по которому можно будет проверить Ваш набор.

В конце октября думаю вернуться в Москву.

Я сообщу Вам все замечания, которые будут сделаны руководящими товарищами по рукописи «Рожденные бурей», тогда можно будет сделать вывод, достоин ли первый том печати.

Если – да, то Вы издадите его в роман-газете, как Вы предлагали в своем письме.

Крепко жму Вашу руку.

Жду Вашей оценки.

С коммунистическим приветом

Осенью, 13 октября того же года, Николай Островский писал:

«Дорогой товарищ Накоряков!

Ваше письмо и копию отзыва Виктора Кина получил.

22 октября я думаю выехать в Москву, чтобы ускорить окончательную редакцию романа. Я уже запросил вагон. Тут товарищи протестуют против отъезда и т. п. Но я не могу спокойно доживать здесь до зимы. Каждый день жизни дорог. И я двинусь в Москву.

Там мы устроим широкое совещание, и я отложу всю работу в сторону и займусь первым томом, чтобы в самое кратчайшее время он вышел в свет, так как молодежь не простит дальнейшей оттяжки.

Вы спрашиваете, не сделать ли Вам основную редакционную работу до моего приезда, чтобы я уже имел представление, что и почему нехорошо, и как редактор предполагает все это улучшить.

Такую работу прошу Вас обязательно провести. Притом, дорогой товарищ Накоряков, редактором «Рожденных бурей» должен быть глубоко культурный человек – партиец. Скажу больше – это должен быть самый лучший Ваш редактор. Я ведь имею на это право.

Если Виктор Кин это – автор романа «По ту сторону» (книги, которую я люблю, хотя с концом ее и не согласен), то это будет наиболее близкий мне редактор.

Так или иначе, но предварительная работа должна быть сделана до моего приезда.

За критическое правдивое письмо спасибо. Я могу не согласиться с некоторыми Вашими положениями, но в основном это умное дружеское письмо мне нравится своей искренностью, отсутствием банальных комплиментов и ненужной патоки.

Побольше свежего ветра, и дышать нам будет легче! А то за реверансами трудно разглядеть свои недостатки, а их безусловно немало.

А целый ряд обстоятельств обязывает меня в первую очередь, чтобы их было как можно меньше.

Вот почему Ваше и т. Кина письмо я принял хорошо.

Верю, что Вы будете энергичны в отношении сверхмассового издания «КЗС». Дружеский привет тов. Кину.

А вот что Николай Никандрович рассказал мне о некоторых подробностях, связанных с этими впервые публикуемыми письмами.

– Будучи директором Государственного издательства художественной литературы, я приехал в 1935 году в Сочи, чтобы переговорить с Николаем Островским о массовом издании его романа «Как закалялась сталь». В то время Островский работал над вторым своим романом – «Рожденные бурей».

Закончив работу над романом, писатель прислал мне рукопись, сопроводив ее письмом, датированным 17 августа 1936 года.

Разумеется, я немедля прочитал роман и дал его прочитать писателю Виктору Кину.

Свое письмо и отзыв В. Кина я тотчас же послал Островскому. Вскоре он откликнулся письмом от 13 октября.

Приехав в Москву, Островский устроил совещание для обсуждения романа «Рожденные бурей». В маленькую узкую комнатку набилось человек двадцать писателей.

Помнится, среди них были Александр Безыменский, Григорий Санников, Марк Колосов. Мы уселись вокруг постели писателя, и началась горячая, страстная беседа. Не могу забыть, с каким высоким чувством партийности отнесся Островский к замечаниям товарищей. В его репликах не было ни тени обиды, зазнайства, гордыни.

Неутомимо и напряженно Островский работал над улучшением романа, устранением недостатков, отмеченных на совещании.

«Рожденные бурей» мы выпустили очень быстро. Роман вышел в свет за несколько дней до смерти писателя, и Островский ушел из жизни со светлым сознанием до конца исполненного долга.

Николай Никандрович снял с полки небольшую книжечку. Я увидел заголовок: «Маяковский издевается».

– С этой книгой связана занятная история, – сказал Накоряков. – В начале двадцатых годов книги Маяковского выходили редко и небольшими тиражами. Поэт создал издательство «ЛЕФ» и однажды пришел ко мне с просьбой, чтобы я помог ему получить для издательства бумагу. Мне удалось тогда достать немного простой газетной бумаги, на которой Владимир Владимирович напечатал свою книжку «Маяковский издевается».