Виктор Петелин - Михаил Шолохов в воспоминаниях, дневниках, письмах и статьях современников. Книга 2. 1941–1984 гг.

Порог переступает сосед – Митрофан Степанович Евлантьев. Он уже старик, погодок Ивана Антоновича. Евлантьев вмешивается в разговор:

– Было такое. Иван Антонович не мог равнодушно смотреть на книгу. Это у него от дяди Аввакума. Был у него дядя-монах. Все бунтовал и пророчил гибель царскому дому. Да, так Иван Антонович у того монаха первую науку проходил – учился грамоте. На допризывной подготовке Иван был первый джигит. И с пикой, и в рубке лозы, и в верховой езде – одно загляденье. А на словесности такие вопросы задавал, что его частенько отсылали к атаману, а то и за решетку.

– Это зачем же?

– А чтобы сделать укорот языку, – пояснил старик Евлантьев. – Остер был на язык Иван Антонович. А когда приехал из Петрограда, то привез сундук книг, ворох газет. И давай их читать казакам.

– А когда он приехал домой?

– На провесне, – говорит Евлантьев. – Помню, дошли до нас слухи, что генерал Каледин застрелился в Новочеркасске, а тут наш 14-й полк и прибыл из Петрограда. Да, привез Иван сундук с книгами. А батя его стоял горой за царя. Сорвал красный бант с шинели Ивана, в печь бросил и кричит на сына: «Дурачина ты! Что привез из Петрограда! Книги! Хотя бы один ковер приволок. Умные люди с войны, бывало, чего только не прут». – «Так то ж с войны с турками», – отвечал отцу Иван. А старик ему свое: «А твои нехристи большевики хуже турок». И тут у них до рукопашной схватки доходило… Вскоре Иван Антонович оседлал коня и уехал в Букановскую, а потом в Ростов.

– Уехал, – говорит Наталья Ивановна, – и мы его больше не видели. Потом уже в мае дошел слух, что батя расстрелян белыми в хуторе Пономареве. А через два дня прибыл атаман и отобрал у нас отцовский пай земли с посевами. Станичный сход лишил батю казачьего звания.

– Как же вы тут живете? И почему вы неграмотная?

– И сама не знаю, – отвечает Наталья Ивановна. – Не до учения было. А теперь вот инвалидом стала. Прошу пенсию, но не дают. Куда я только не посылала письма. Вот последний ответ. – И она подает мне бумагу из Москвы, из пенсионного управления Министерства социального обеспечения РСФСР, от 22 февраля 1962 года за № 4-В-11906. Некий зам. нач. управления Проценко росчерком пера отказал в праве на пенсию дочери комиссара Донской Советской Республики, расстрелянного белыми…

Соратник Лагутина по 14-му Донскому полку, казак, а затем военком 37-го кавполка Фролов Николай Иосифович, проживающий в хуторе Ярском на Хопре, встретил нас с огромной радостью.

– Ивана Антоновича вспомянули! Слава те господи! – возбужденно заговорил Фролов, пропуская нас в свою комнату. – Ведь что сделали в Букановской – колхоз переименовали. Плох оказался народный комиссар Иван Лагутин. Ну как ты, председатель Совета, мог это допустить? – обращается Фролов к моему попутчику Шапрову. – Был колхоз имени Лагутина. Стерли его славное имя. Был Подтелковский район в области. Ликвидировали. Да что это делается у нас, в Волгоградской области?

– Какие это были люди – Подтелков, Кривошлыков, Лагутин Иван – орлы революции, – продолжает Фролов. – И не пойму одного: в Ростовской области, в станице Боковской, благодарные потомки поставили памятник Кривошлыкову, а у нас в Волгоградской, на родине героев – Подтелкова и Лагутина, – поснимали их имена. И все пошло после выступления каких-то стрекулистов в газетах. Вычеркнули героя Ивана Лагутина из истории, выкинули из братской могилы, вычеркнули его из «Тихого Дона»! И никто в этом ни в одной газете не покаялся, и никого за это не наказали!

– Ошибка вышла, – говорю я деду. – Вот я приехал, чтобы с вашей помощью выяснить все досконально и вступиться за честь Ивана Лагутина.

– Вот и слава богу, – вздыхает старик. – Садись. Я сейчас достану документы. Я все берегу. А ты, председатель Совета, мотай себе на ус. И немедленно же в Букановском Совете ставь вопрос, чтобы соорудить памятник Лагутину.

Старик выбрасывает из сундука на стол связки газет, бумажки и говорит:

– Всю войну я служил с Иваном Антоновичем на Западном фронте, в 14-м Донском. За Варшавой были и возле Двинска. А летом 1917 года – в Петрограде. На выборах в полковой комитет Ивана избрали в председатели. Стал он ходить в Смольный, приносить нам газеты и листовки. Был он человек волевой, настойчивый и смелый. За месяц-другой наш Иван Антонович взял в руки весь полк. Помню, Корнилов прислал воззвание. Полковник выстроил казаков на плацу и зачитал его. А Лагутин вышел перед строем, поднял руку и скомандовал: «Кто за народ и против Корнилова, сделай три шага вперед!» – и четыре сотни казаков шагнули к нему. А две сотни – заколебались. Офицеры бегают меж рядов. Подняли суматоху. А Лагутин как гаркнет на весь плац: «Долой Корнилова! Да здравствует революция!» «Ура, народу!» Весь полк ему дружно ответил: «Ура!» Лагутин тогда повернулся к полковнику и говорит: «Возьмите приказ Корнилова к себе в ватерклозет» – и начал митинг… А перед Октябрьским восстанием что вышло! Читали «Тихий Дон»? Вот так все и было. Офицеры споили у нас две сотни казаков, окрутили их и повели в Зимний дворец на защиту Керенского. А Лагутин прибежал из Смольного с матросами и за час до выстрела с «Авроры» пробрался в Зимний дворец и увел оттуда казаков обратно в казармы. За это Ивана Лагутина мы избрали от 14-го полка в депутаты Петроградского Совета, а затем он был избран первым председателем казачьего отдела при ВЦИКе.

– Скажите, а выезжал Иван Лагутин на Дон в январе 1918 года?

– Нет, – уверенно ответил Фролов. – Мы с ним были в одном взводе четырнадцатого полка. И хотя после Красного Октября он был избран в казачий отдел при ВЦИКе, а все же жил, спал и довольствовался харчами у нас в полку.

– А не был ли Иван Лагутин в станице Каменской на казачьем съезде в середине января 1918 года? Не участвовал ли он в переговорах Подтелкова с генералом Калединым?

– Нет, – твердо ответил Фролов. – Наш 14-й полк прибыл на Дон примерно в феврале, когда Каледин уже застрелился…

Возвратясь в Ростов, я получил из Ленинграда подтверждение госархива о том, что «в документах исполкома Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов хранится удостоверение, выданное 28/XI 1917 года полковым комитетом 14-го Донского казачьего полка казаку Ивану Лагутину и приказному Ивану Сысоеву в том, что они действительно избраны депутатами в Петроградский Совет».

Затем почта доставила письмо из Москвы. Центральный госархив Октябрьской революции сообщал: «В документальных материалах архивного фонда ВЦИКа в списке членов казачьего комитета при ВЦИКе в октябре 1917 года проходил Лагутин (имя и отчество не указано). В служебной записке от 29 ноября 1917 года имеется подпись председателя казачьего комитета – Лагутин. В протоколе полкового комитета 14-го Донского казачьего полка от 15 декабря 1917 года имеются сведения о том, что Лагутин Иван был избран в казачий комитет при ВЦИКе. В протоколе от 31 января 1918 года казачий комитет при ВЦИКе постановил отпустить Лагутина на Дон вместе с 14 полком в качестве делегата на 30 суток».