Шарль Азнавур - Прошлое и будущее

В Армении произошло землетрясение. В этой маленькой стране без выхода к морю, без особых земельных ресурсов, жизнь в которой сурова и трудна, в стране, пережившей сталинизм, несправедливость, множество проблем. А ведь до землетрясения были проблемы с ближайшими соседями, проблемы, разрушившие деревни и города, убившие и покалечившие десятки тысяч мужчин, женщин и детей. Но задрожала земля, и горизонт, и без того достаточно мрачный, стал еще темнее. До этого момента я не очень внимательно следил за тем, что происходило там, на краю нашей памяти, — слишком был занят работой. Но теперь вдруг осознал, что оттуда идут мои корни, что много веков назад наши предки жили на земле, которая только что, разверзшись, стала могилой для многих армян, новым источником нищеты и траура. Я немедленно спросил у Левона, что можно сделать, как можно помочь пострадавшим. Мы организовали ассоциацию «Азнавур — Армении», и я написал:

На следующий день Жорж сочинил музыку на эти слова. Мы обратились ко всем нашим друзьям за помощью в записи диска, который в течение нескольких недель занимал первое место в хит — параде, и это помогло нам оказать помощь пострадавшим. Вместе с Левоном и членами ассоциации мы, благодаря любезнейшей помощи месье Дассо, который благородно предоставил в наше распоряжение один из своих самолетов, прибыли на место. И я, который никогда никаким образом не был замешан в политике, неожиданно был приглашен в Кремль обсудить проблемы освобождения узников комитета Карабаха — тринадцати человек, одним из которых был Левон Тер — Петросян, ставший впоследствии первым Президентом молодой Республики Армении. С тех пор я часто посещаю эту страну, израненную, оскверненную, голодную, обескровленную. Страну, земля которой создана из камней, страну сирот, забытую, брошенную, нуждающуюся, исполненную страданий, но вот уже многие и многие века живущую верой в то, что ее детей ждет лучшее будущее.

Нет, я не сожалею ни о чем, кроме родственников и друзей, которые покинули нас. Ну, может быть, еще о том, что не увидел свет в одной из деревенек Франции, какие есть в Альзасе, на юго — западе или в Провансе, к которым ты навеки привязан душой и куда возвращаешься доживать свои дни.

Я родился в Париже, в VI округе, мы часто переезжали. Мне так и не удалось завести друзей детства, друзей по улице. Поэтому я испытываю ностальгию по прошлому, которое никогда не было моим, по воспоминаниям о том, чего со мной не было: детский сад, поступление в деревенскую начальную школу, внеклассные мероприятия, ловля рыбы в маленьком ручейке, протекающем возле коммуны, безумные гонки на велосипедах, ссадины и ушибы, о которых забываешь почти сразу, местный говор, армейская служба вместе с товарищами, первые тайные любови «на сеновале», свидания за церковью и быстрые поцелуи украдкой при лунном свете весной, отъезд в Париж на поиски удачи. «Я из провинции уехал в восемнадцать…» Не пишу автобиографических песен, но в каждой из них есть что‑нибудь от меня. Я бы вернулся в деревню с сиянии славы, на каникулы или в промежутке между турне, чтобы отдохнуть в своем красивом доме, всегда готовый азартно сразиться с товарищами в шары или стрелки в деревенском кафе, всегда готовый присутствовать на свадьбах или крестинах первого ребенка… Или, увы! Приехал бы проводить одного из своих земляков в последний путь — на маленькое кладбище, где я и мои близкие однажды познаем то, что называют «вечным покоем» и чему я все же предпочитаю беспокойную жизнь, полную повседневных забот.

Мои корни глубоко упрятаны в землю, которая ускользает от меня. Да и где она на самом деле, эта земля? На рубежах Турции, где кости моих людей уже превратились в пыль, которую развеял по пустыне ветер Азии? В Грузии, где жила семья моего отца? В Армении, из которой мы все родом? Я по — прежнему остаюсь кочевником, эмигрантом, сыном апатридов, который принял другую страну, ее культуру и язык, не имея в ней настоящего прошлого. В конце концов не все же зовутся Дюпонами, Мартенами или Дюранами. Меня зовут Азнавур, и до сих пор у меня не было повода об этом сожалеть. И все же, мне бы хотелось…

Лимузины, самолеты, отели, рестораны, театры, отели, лимузины, самолеты, собирать чемоданы, искать того, кто не откажется гладить костюм и стирать рубашки в субботу, воскресенье или в праздничные дни, и так день за днем, неделя за неделей — это длится вот уже шестьдесят девять лет. По правде говоря, всего этого уже не очень хочется. Отели мне осточертели, задержки рейсов изводят тем, что из‑за них рискуешь опоздать на концерт. Я люблю своих зрителей и свою профессию, но эти стороны ремесла меня утомляют — все эти приезды- отъезды, поезда, самолеты, отели, упаковка багажа, распаковка багажа, опять упаковка, и так без конца.

Я хотел бы, как Пабло Казальс, давать представления в деревне, где жил бы сам, без прикрас и ухищрений. Петь только то, что самому нравится — песни, прошедшие незамеченными, потому что оборотной стороной популярной грампластинки, звучащей на всех волнах, всегда были преданные анафеме, позабытые радиостанциями песни, принесенные на алтарь пластинок в 33 оборота. И петь не потому, что это работа, а только ради удовольствия своего и зрителя, забыв, что я Азнавур, стать просто Шарлем. Да, вот это роскошь — принимать зрителей как друзей у себя дома, в своей деревне…

Наступает такой возраст, когда на похоронах бываешь чаще, чем на крестинах. С течением времени память настаивается, как швейцарский сыр, и в каждой ее ячейке поселяется имя, аромат духов или отражение чьего‑то лица. За поворотом улицы, за столиком в ресторане или при виде знакомого пейзажа воспоминание внезапно захлестывает и ввергает вас в меланхолию. Но что на самом деле так трогает? Потеря друга, близкого человека или внезапно возникающее понимание того, как быстро уходит время и как мало нам осталось жить? Мы не всегда оплакиваем других так же горько, как самих себя.

Мне больно вспоминать о родителях, о друзьях, мне больно вспоминать о множестве вещей, но тем не менее я продолжаю «пропивать», «проедать» и проживать свою жизнь. Те, кто остался, занимают место ушедших, и жизнь продолжает свой бег, время от времени наталкивая меня на воспоминания.