Жак Бенуа-Мешен - Юлиан Отступник

44 Bidez. Цит. соч., с. 28.

45 «Говорили, что император раскаивается в Константинопольском убийстве, что его мучают угрызения совести, — напишет Юлиан в письме к афинянам. — Он объясняет этим проступком немилость судьбы, лишающей его возможности иметь детей, а также думает, что по той же причине его постигают неудачи в войне против персов. Такие слухи распространяли при дворе и в окружении моего брата Галла… Как я уже говорил, рассказывая это, они старались заставить нас поверить в то, что Констанций поступил так частично потому, что его ввели в заблуждение, а частично из-за того, что был вынужден уступить настроению насилия и возбуждения, царившему среди вышедших из повиновения и волнующихся войск. Вот такими песнями они пытались нас убаюкать» (Труды Цезаря Юлиана, I, с. 216).

46 Почти достоверно известно, что в молодости и в первые годы правления Константин был приверженцем культа Солнца. Он перешел в христианство только в 312 году, когда, по словам Евсевия, ему было явлено видение сияющего креста на небе с надписью «In hoc signo vinces» («Сим победишь»). Однако он принял крещение только в 337 году и за все эти годы не приказал разрушить свою конную статую, открыто свидетельствовавшую о его предыдущих верованиях.

«Действительно, нельзя говорить о Константине, что он был христианином хотя бы потому, что он был крещен за несколько минут до смерти, — пишет Моризо. — Тем не менее церковь окружила его имя ореолом почти что святости» (Julien l'Apostat, с. 167).

47 Отсюда происходит имя, которое ему впоследствии дали турки и которое он носит до наших дней — Истанбул, Стамбул.

48 Ricciotti. Op. cit., с. 35.

49 Юлиан пишет: «Это сокровище является для души тем же, чем лучи для солнца… Все золото на земле и под землей не стоит столько, сколько стоит оно. Обладая им, можно дарить его другим и при этом после дарения оно не уменьшается, как и солнце не теряет свой свет, освещая мир» (Труды Цезаря Юлиана, I, 1, с. 155).

50 Базилика Святых Апостолов была в 350 году самой большой и наиболее пышной из христианских церквей Константинополя и в какой-то мере исполняла роль собора. Постройка храма Святой Софии была осуществлена только при Юстиниане (482–565), то есть на двести лет позже.

51 Первое послание коринфянам святого апостола Павла.

52 В Риме даже жизнь духовенства была далека от того, чтобы являть собой пример для подражания. Св. Иероним рисует ее самыми мрачными красками в своем послании к Евстохию. Вот что пишет со своей стороны Аммиан Марцеллин о кровавых драках за место епископа, ареной которых был Рим во времена папы Дамаса: «Думая о роскошной жизни, которую ведут в этом городе, я не могу отрицать, что тем, для кого эти вещи имеют ценность, приходится бороться любыми способами и пускать в ход кулаки, чтобы получить желаемое. Когда они достигают своей цели, то успокаиваются, обогащаются за счет приношений матрон, разъезжают в богатых колесницах, тщательно рядятся в изысканные одежды, устраивают столь пышные пиры, что затмевают роскошью обеды царей. И вместе с тем они могли бы быть истинно счастливы, если, презрев величие города, являющегося средоточием их пороков, жили бы подобно некоторым провинциальным епископам. Эти последние благодаря умеренности как в пище, так и в питье, благодаря простой одежде и опущенным долу взорам достойны как чистые и целомудренные люди привлечь внимание вечного бога и тех, кто его почитает (XVII, 2, 14).

53 Циркумцеллионы были христианской сектой, члены которой считали себя «бойцами Бога в битве с дьяволом». Фанатизм заставлял их выступать против общественного порядка в целом и привлекал в их ряды более чем подозрительных людей: беглых рабов, профессиональных воров и т. п. Они окружали крестьянские жилища, грабили и сжигали их и тем самым вызвали к себе ненависть сельского населения.

Энкратиты (целомудренные) отказывались от мясной пищи и вина. Они считали брак мерзостью и любили срывать брачные церемонии, провозглашая их несовместимыми с евангельским целомудрием. Они считали «боговдохновенными» лишь некоторые фрагменты Ветхого Завета, отметая все остальные как порождение Духа Зла.

Основателем секты монтанистов стал в 160 или 170 году некий Монтан, фригийский жрец Кибелы, который в старости перешел в христианство. Ко всем догматическим учениям Церкви монтанисты добавляли веру в постоянное вмешательство Святого Духа, или Параклета. По их мнению, это вмешательство проявлялось в сверхъестественных наитиях святых, когда им открывалось будущее и объяснялось, какие изменения следует произвести в церковном укладе. Наиболее важным из этих изменений считалось усиление строгости нравов, призванное подготовить верующих к пришествию и вечному царствованию Иисуса Христа, которое, по утверждению монтанистов, должно было скоро наступить. Эта ересь, осужденная св. Елевферием (177–193) и св. Северином (202–218), достаточно быстро распространилась на Западе. На Востоке, хотя и расколовшись на секты квинтилланианов, таскодругитов, артотиритов и др., она просуществовала до конца правления Юстиниана (565 г.).

Донатисты считали себя последователями Доната, епископа в Нумидии. В 312 году он восстал против избрания Цецилиана епископом Карфагена, считая, что это избрание подготовили «изменники». Донат получил поддержку 70 епископов и добился перевыборов. Таково было начало донатистского раскола. На следующий год папа Мельхиад (Мильтиад) созвал в Риме Совет, осудивший Доната и оправдавший Цецилиана от всех обвинений в мошенничестве. Однако донатисты отказались подчиняться этому решению. Константин созвал второй Совет в Арле. В этот Совет входили галло-римские епископы. Они подтвердили осуждение Доната и признали действительным крещение вне вселенской Церкви на том основании, что крещение Христа Иоанном Крестителем произошло до основания Церкви св. Павлом. В 316 году африканские донатисты направили императору апелляцию по поводу решений Арльского Совета. Император осудил их в третий раз.

Гироваги (скитальцы) были сектой нищих бродячих монахов, которые скитались по сельской местности и пожирали местные урожаи под предлогом того, что те принадлежат всем. Крестьяне считали их «хуже тучи саранчи», потому что после того, как они где-нибудь проходили, там уже ничего не оставалось.

Аномеи представляли собой наиболее радикальное направление в арианстве. Их вождем был Аэций. Они не признавали догмат о единосущности. Отец, являющийся одновременно собственным Сыном, и Сын, являющийся собственным Отцом, казались им абсурдом.

Хотя этот перечень отнюдь нельзя считать полным, он позволяет составить представление о множестве христианских сект, существовавших в эпоху Юлиана.