Василий Молоков - Родное небо

В оперативных сводках полков ежедневно появлялись сообщения о тоннах грузов, переправленных в адреса партизанских баз: Фошня, Ботогово, Взденежье, Еленев Холм, Новые Умысличи, Ковали, Мамаевка...

Партизанам доставлялись боеприпасы, продукты, медикаменты, обратным рейсом самолеты забирали раненых, а иногда и детей партизан. Почти каждую ночь совершались рейсы в глубокий тыл противника. Всякий такой полет был сопряжен с большим риском. Надо было незаметно для врага пересечь передний край, уйти от патрулирующих истребителей, от огня зениток, найти подготовленную партизанами площадку. Посадка на нее требовала большой осмотрительности, внимания, выдержки. В какие-то секунды надо было уловить сигналы, которые подавались с земли зеленым огоньком обычного карманного фонарика, и определить, подготовлена площадка или блокирована врагом.

В июне дивизия продолжала принимать новое пополнение. Молодые летчики прибывали из авиашкол и авиаклубов. Военная обстановка прямо-таки на глазах меняла этих ребят. Они закалялись в трудностях, воспитывали в себе упорство, смелость, находчивость. Однако поначалу им, конечно, не хватало летного мастерства. Поэтому в полках и эскадрильях велась напряженная боевая учеба. Большое внимание совершенствованию боевой выучки и идейному воспитанию людей уделяли партийные организации частей и подразделений.

Начальник штаба дивизии Аркадий Васильевич Вышинский, кадровый военный, безукоризненно точный и исполнительный, многое сделал для четкой организации работы всех звеньев дивизии. Всегда подтянутый, строгий, он был очень требовательным к себе и к людям* и добивался такой же требовательности от остальных командиров. Многие считали Вышинского слишком придирчивым, педантичным, а мне Аркадий Васильевич был очень по душе, потому что всего себя отдавал делу и за его требовательностью стояла настоящая забота о людях. Он умел спросить, но умел сказать и доброе слово, поощрить за успех.

В июле 1943 года началась Курская битва. Летчики дивизии содействовали наступающим наземным войскам на брянско-болховском направлении. До ста пятидесяти самолетов По-2 наносили бомбовые удары по врагу, вели разведку.

Кроме основных аэродромов все авиаполки имели и дополнительные взлетные площадки, так называемые аэродромы подскока, оборудовавшиеся примерно в десяти - пятнадцати километрах от переднего края. Там находилась небольшая группа механиков, оружейников и техников, имелся необходимый запас боеприпасов и горючего. После первого рейса летчики возвращались за бомбами уже не на основной аэродром, а на один из аэродромов подскока.

В иные вечера, после того как в штабе уже были разработаны задания полкам, я направлялся на передний край в какую-нибудь из пехотных частей. Хотелось посмотреть, как действуют мои ребята. Как правило, часов в десять-одиннадцать вечера над немецкими окопами бесшумно появлялся первый По-2. Приглушив мотор, он снижался метров на 100-50, сбрасывал бомбы и исчезал в темном небе. Через несколько минут появлялся следующий. И так один за другим экипажи вели непрерывную боевую работу. С самолетов сбрасывались по четыре пятидесятикилограммовые или две стокилограммовые бомбы. Кроме того, летчик проходил иногда еще и на бреющем полете над позициями противника, поливая их пулеметным огнем. С командного пункта стрелковой части было хорошо видно, как сброшенные бомбы вызывали пожары, как немцы выскакивали из окопов, пытаясь укрыться где-нибудь понадежней. До рассвета наши летчики висели над вражескими позициями, препятствуя подвозу к ним боеприпасов, продовольствия, мешая подходу резервов, выводя из строя транспорт, нарушая связь.

По нашим самолетам часто открывали стрельбу, но По-2 появлялись с разных направлений и так неожиданно, что немцы не успевали их засекать и только демаскировали свои огневые точки, о которых немедленно сообщалось в штаб армии. Здорово изматывали мы гитлеровцев за ночь, не давая им отдыха ни на час.

На рассвете я обычно ехал к летчикам действовавшего ночью полка. На месте проводил разбор боевой работы каждого экипажа. Все полеты этой ночью у меня были зафиксированы в блокноте по минутам. Поэтому я мог легко определить, кто летал, и конкретно рассмотреть, насколько он точно вышел на цель, удачно ли сбросил бомбы. Такие летучки помогали выявить ошибки, обменяться опытом, взять на вооружение все лучшее, полезное.

Вначале немцы пренебрежительно относились к нашим тихоходам, именуя их "рус фанер" или "этажерка", но потом - видно, сильно мы их допекли - стали разыскивать аэродромы дивизии. Сколько раз, бывало, немецкий разведчик барражировал в нашем районе, задерживая полкам вылеты на боевое задание. Покрутится-покрутится такой разведчик и, ничего не увидев, кроме обычных лесных полян, удаляется. Машины у нас маскировались хорошо. Как только заканчивались полеты, все, кто присутствовал на аэродроме, сразу же перетаскивали самолеты в кусты (площадки, как правило, располагались рядом или в окружении леса) и надежно прикрывали их ветками. Я сам проверял с воздуха маскировку наших аэродромов. Действительно, увидеть машины было невозможно.

Войска Западного фронта успешно продвигались вперед. Бои шли уже на смоленском и рославльском направлениях. Работники штаба дивизии, командиры полков постоянно поддерживали контакт с наземными войсками, выезжали на передний край. Линия фронта часто менялась. И тут нужна была поистине ювелирная работа наших летчиков и штурманов (он же бомбардир и пулеметчик), чтобы не сбросить бомбы в расположение своих частей.

...Взят Спас-Деменск. Ожесточенные бои шли на подступах к Ельне. В этот период полки дивизии делали за ночь до трехсот вылетов. Помогая пехоте, более ста самолетов По-2 участвовали в уничтожении ярцевской группировки немцев. Наши летчики вели разведку, препятствовали подвозу вражеской техники, войск, разрушали переправы через Днепр и Десну.

Погода становилась что ни день, то хуже. Почти весь сентябрь шли проливные дожди с грозами, стоял туман. Все это сковывало нас, заставляло сидеть на размокших аэродромах. Бои велись уже у стен Смоленска, а мы не имели возможности в полную меру помогать нашим наземным войскам. Каждый наш экипаж был готов к вылету, но в воздух поднимались лишь самые опытные летчики.

25 сентября советские войска освободили Смоленск. А через некоторое время армии Западного фронта вступили на землю Белоруссии.

В октябре 1943 года дивизию разделили на две - 213-ю и 315-ю. В состав ночных бомбардировочных авиадивизий теперь стало входить по три полка, что позволило использовать их более оперативно. В нашей 213-й авиадивизии осталось четыре полка - 15-й, 17-й, 615-й, который в начале 1944 года перевели в другую дивизию, и 24-й гвардейский. Штаб дивизии обосновался в деревне Морозовка.