Павел Цупко - Пикировщики

Всего девять месяцев прослужил с Алешиным младший летчик Усенко, а успел оценить по достоинству и полюбить этого способного летчика и командира, который своим поведением, скромностью, манерами, летным почерком напоминал ему любимых учителей из авиашколы. Проверяя технику пилотирования молодого летчика, он никогда не повышал голоса, не нервировал, а терпеливо разъяснял ошибки, показывал, как их избежать. Но особенно Алешин поразил Костю, когда отказался перейти на более высокую должность во вновь формируемый авиаполк, чтобы не расставаться с друзьями. Теперь расстался… навсегда…

Еще одна утрата глубокой болью отозвалась в сердце молодого человека. Костя! Костя! Сколько еще таких незаживающих ран останется до конца войны в твоем добром сердце? Всю войну ты будешь обретать боевых друзей, любимых командиров, дарить им свою преданную дружбу, душу и… терять в жестоких боях. Лишь в сердце твоем, в памяти они будут всегда жить такими, какими были с тобой До последней минуты. Но с каждой потерей у тебя будут прибавляться новые силы, и твои удары по врагу будут все более сокрушительными.

— Пойдем, командир! — вывел пилота из задумчивости Ярнов. — Надо писать донесение.

— Пойдем, — нехотя согласился Усенко.

После ужина капитан Григорьев подозвал Усенко. Комэск, переживая гибель Алешина, был хмур, молчалив. Но подошедшего летчика спросил с интересом:

— Я не ослышался? Ты бомбил с пике?

— Так точно! Здорово получается, товарищ капитан! — ответил Константин.

— Расскажите, — сказал Григорьев. Усенко, размахивая руками, принялся показывать. Но старший лейтенант Мяло прервал его:

— Правильно поступил! Молодец! Кстати, не ты одни проявил такую инициативу. Товарищ командир, — повернулся штурман к Григорьеву. — Мне летнабы проговорились: Фордзинов со своим звеном тоже бомбил с пикирования, но помалкивает. Наверное, боится, чтобы его не наказали за самовольство. Надо этому методу обучать всех летчиков. Расскажешь ты, Усенко! — и распорядился: Летному составу через четверть часа собраться на КП эскадрильи.

Весть о том, что экипаж младшего лейтенанта Усенко бомбил с пикирования, быстро распространилась по эскадрильям. Дошла она и до командования полка. Капитан Богомолов приказал вызвать к себе «новоявленных пикировщиков».

— Начальство вызывает — хорошего не жди, говорили еще в доброе старое время, — мрачно резюмировал Ярнов, складывая в планшет карту и таблицы. — Как пить дать, врубят нам за самовольство. Почему поперед батьки в пекло полезли.

— Замолчи ты! Без тебя тошно! — насупился Константин. — Мы ничего плохого не сделали.

— Наоборот! Так чего ж ты переживаешь? Батя Богомол — мужик толковый и справедливый. Уверен, что поддержит! А потом, чего нам-то бояться? Дальше фронта не пошлют!

Усенко бросил на своего помощника беспокойный взгляд. Внезапный вызов к комполка его озадачил. Собственно, занятия в эскадрилье по бомбометанию с пикирования уже закончились. Опытные Григорьев и Мяло разобрались и во многом поправили молодежь. Совместно была выработана стройная цепь последовательных действий на всех этапах — от наведения бомбардировщика на цель до выхода его из боя. В заключение еще раз проштудировали инструкцию, разработанную испытателями. Итоги занятий оказались выше ожиданий: все летчики эскадрильи загорелись желанием попробовать себя и свои силы по новому методу уже в завтрашнем бою.

И вдруг вызов к Богомолову! Он мог закончиться не только наказанием, но и вообще запретом. Григорьев переглянулся с Мяло: на их плечи тоже ложилась немалая ответственность за внедрение метода без согласования с командованием полка.

— Спокойно! — сказал комэск и встал. — Я тоже пойду.

— И я! — подхватился Леонтий Леонович Мяло. В штабе полка летчиков ждало все командование. Усенко окинул собравшихся взглядом и, шагнув к командиру, спокойно доложил:

— Товарищ капитан! По вашему приказанию…

— Подь, подь сюда, Усенко! Вот тебе бумага, карандаш. Рисуй, рассказывай! Да покороче. Главное! Ясно?

В третий раз Константину и Ярнову пришлось рассказывать, показывать, доказывать.

Потом вызвали экипаж Фордзинова. Все повторилось. Засиделись допоздна. Командир полка показал на часы и решительно встал.

— На сегодня хватит! Утром — бой! — Он сладко потянулся и недовольно бросил капитану Серебряку: — Вот, брат штурман, до чего мы с тобой дожили! Молодые обскакали! Пока мы прикидывали да изучали буквы инструкции, они начали бомбить, и, как видно, неплохо! Неграмотно, конечно, с погрешностями, но бомбили! А нас с тобой поставили в дурацкое положение: за самовольство следует строго взыскать, чтоб впредь неповадно было. А за инициативу как же?

Штурман полка ухмыльнулся:

— Придется немцев запросить, они-то уж наверняка недовольны… Я так понимаю, Василий Павлович. Надо учесть, что Григорьев и Мяло уже провели подготовку эскадрильи к бою с пикирования. Пусть бьет. Потом мы еще раз соберемся, проанализируем и решим окончательно.

— Ну, не ожидал я от тебя такого решения. Нет! Завтра с Григорьевым полетим и мы с тобой. Тоже будем бомбить с пикирования. Все! Марш отдыхать!

Когда Богомолов объявил о своем решении, Константин понял: победил! Им довольны! От радости летчик не чувствовал под собой ног, а на командира полка смотрел так влюбленно, что тот погрозил ему:

— Ну ты, сын Донбасса, нос не задирай. А впредь учти: любое дело надо согласовывать с начальством. Резон прост: не получится — с тебя взятки гладки, начальство будет в ответе. Получится — начальству хвала и тебя не забудут. Вот так-то, молодой, учись жить по-людски, если хочешь расти. Понял, с кого надо брать пример? Благодари за науку!

Усенко смотрел на командира и не мог понять: шутит он или говорит всерьез. А штурман полка капитан Серебряк рассмеялся:

— Все правильно! Летчик пример берет с тебя, Василий Павлович! Как говорится, что посеешь… Ты приказ уже отдал, а почему не согласуешь с начальством?..

Война круто ломала установившиеся в авиации нормы и утверждала новые тактические приемы. Но ни младший лейтенант Усенко, ни комэск Григорьев, ни капитан Богомолов в тот вечер не думали об этом. Ими руководило одно желание нанести врагу наибольший ущерб…

На следующий день с пикирования бомбили все летчики полка. Командующий военно-воздушными силами фронта генерал-майор авиации Мичугин, когда ему доложили о «самовольстве» в 13-м, сам позвонил Богомолову, одобрил и посоветовал проконсультироваться по некоторым вопросам с командованием 12-го авиаполка, который уже имел некоторый опыт такого рода бомбардировок с Пе-2.